– Это верно… Подберем и водителя тебе, и одеяла для утепления выдадут! И фляжку со спиртом дадим! На всякий случай – для подмазки! Знаю, ты у нас в бутылку не заглядываешь, но всё равно предупреждаю, смотри там, не задури! Знаю я и командировочных, и всяких прочих удальцов, как только с глаз долой!

– Насчёт этого не сомневайтесь! Мне не до того будет! – пообещал Алексей.

– Что мы ещё забыли? Ну, ладно! Надумаешь – заходи прямо ко мне! – хотел закончить разговор командир дивизиона, но Алексей опередил:

– А ещё! Еще надо тридцать сухих пайков.

Командир удивленно рассмеялся:

– Зачем столько? Торговать надумал, что ли? Они и в Уазик не поместятся!

– Товарищ подполковник! Некогда нам будет в разных частях на довольствие вставать! Мы же к ним на час-другой, и укатили восвояси! А если где-то на принцип пойдут – не покормят без оформления аттестата? Не по кафе же нам ходить… Да ещё платить за двоих! У меня таких денег нет! Нас с водителем двое; две недели, вот и выходит тридцать пайков!

– Ну, не знаю! Тут другая арифметика работает! Думаю, тебе и пяти хватит, а пообедать в любой части вы сможете. Если, конечно, зевать не станете, да в бутылку не полезете! Нас ведь, ракетчиков, все считают незаслуженно обласканными, изнеженными! Потому недолюбливают! Часто в делах мешают, а не помогают! Хотя сам не пойму, откуда это повелось? Вместе погибать-то будем, если придётся! Впрочем, давай, Алексей, готовься! В семье-то как?

– Холодно теперь всем, но меня всегда ждут… Потому мне теплее!

– Философ ты наш! Двигай-ка! И доброго тебе пути!

– Лёшенька! А как же я тут? Как же мы без тебя? – ужаснулась Людмила, когда узнала о сборах в командировку. И ее покрасневшее лицо показалось Алексею раненным на фоне светлых локонов супруги.

Алексей ещё долго молчал, дожидаясь, пока жена выговорится, несколько успокоится и смирится с неизбежным. Потом принялся тихо уговаривать, поглаживая ее руку:

– Не волнуйся, Людок! Я ящик фанерный достал; в коридоре поставлю. В него тебе угля из подвала наношу. Думаю, тебе хватит. Всяких макарон, крупы, масла и сахара постараюсь запасти…

– Так смели всё из магазинов! Где достанешь? – наконец переключилась жена на действительность, освободившись от первоначального переживания.

– Я постараюсь! Да и морозы не вечны же! Скоро погода наладится, как и положено в наших местах. Опять будет – ни туда, ни сюда! То дождь, то снег! А я постараюсь поскорее управиться… Васютку к делам привлекать пора – большой уже, он поможет. Чтобы тебе на морозище не выходить, да детей с собой не таскать, я договорился с Коньковыми; они будут хлеб и молоко приносить! По вечерам. Продержишься! Ты ведь молодец! Только ванночку не поднимай, когда Ваньку купаешь! Не дай бог, швы разойдутся… Понемногу наливай и понемногу сливай! – Алексей обнял и поцеловал жену, долго ее не отпуская.

Так они и сидели бы молча, согревая друг друга, пока Василёк играл машинками на диванчике – лишь бы не на холодном полу – а Ванька равномерно посапывал в своей решётчатой кроватке. Но младший сын не ко времени проснулся и сразу потребовал свою бутылочку с соской.

И тогда всё стремительно завертелось вокруг него, поскольку усидеть под Ванькин требовательный рёв было невозможно. Он замолкал, лишь получив своё. А высосав жидкую манную кашку, по сформировавшейся привычке отбрасывал пустую бутылочку далеко в сторону, пугая родителей всякий раз тем, что когда-то она разлетится на мелкие кусочки.

– Ну что, Василёк? Пойдем с тобой на лыжах?

– Конечно, пойдем! – обрадовался старший сын, засидевшийся дома без гуляния. – А мороз уже улетел?