К огромному сожалению, о том, что препараты – только часть комплексной работы при депрессии, очень редко говорят и психологи. Они не предупреждают, что если после лечения продолжать работать в прежнем режиме, вести активную светскую жизнь, не высыпаться и не беречься от сильных стрессов даже там, где это возможно, – с большой долей вероятности скоро все вернется.

Кстати, не верьте мифам, что человек с депрессией – это тот, кто целыми днями бродит по квартире в грязном халате, откусывает шоколадку вместе с фольгой и беспрестанно плачет, утирая слезы засаленным рукавом. До этого, конечно, может дойти, но существенно позже. Большинство из тех, кто болеет депрессией, длительное время внешне вполне успешно справляются с рабочими обязанностями, соблюдением правил личной гигиены, формальным поддержанием контактов. Вот только теперь это требует куда больше внутренних ресурсов.

Основная проблема депрессии, на мой взгляд, даже не в том, что человек чувствует острую тоску, а в том, что эта болезнь выжигает все желания, мечты, умение радоваться, оставляя внутри черную бездонную дыру, которая высасывает из тебя все надежды и радость, весь природный оптимизм, всю любознательность.

В одном из интервью Джоан Роулинг[3] я читала, что образ дементоров в знаменитой саге о Гарри Поттере она создала, опираясь на свои ощущения от перенесенной депрессии. Очень похоже. И, конечно, депрессия – это тревожность и чувство вины, которые неизбежно накладывают отпечаток на все близкие отношения. Чувствуешь себя виноватым во всем: ты недостаточно хороший партнер, друг, сын или дочь. Дергаешь своих близких, пытаясь доказать им, что достаточно хорош, постоянно требуешь от них доказательств этого и, конечно, рано или поздно расстраиваешь и утомляешь их. При этом депрессия диктует два противоречивых желания: с одной стороны, очень хочется объятий и «на ручки», с другой – нет сил на близкий контакт. Такое абсолютно непоследовательное поведение «уйди – останься» окончательно сбивает с толку близких, которые вообще перестают понимать, что́ тебе, в сущности, надо, и предпочитают порой совсем ничего не делать, чтобы не травмировать тебя еще сильнее, или решают, что на тебя «нашел какой-то стих», и с недоумением отходят в сторону.

Естественно, когда депрессия вместе со всеми твоими причудами оказывается позади, близкие вздыхают с облегчением и радостно поддерживают твою активность. Еще бы – ведь ты можешь снова нормально общаться, не лежишь часами, уткнувшись лицом в диван, не сбрасываешь их звонки, не отказываешься под выдуманными предлогами от встреч, не ноешь и не жалуешься на «страшные мысли». И работа в таком состоянии, кажется, становится особенно продуктивной и вдохновляющей. И ты погружаешься в нее с головой – и ничего удивительного (то, что это закономерно, ты поймешь, лишь пройдя два, а то и три выраженных депрессивных эпизода), что спустя какое-то время ты снова ночью сидишь, обмотавшись одеялом, раскачиваешься из стороны в сторону, задыхаешься от тяжести в груди и чувствуешь, что тебе настолько плохо, что хочется, чтобы оно прекратилось прямо сейчас, немедленно, ибо по шкале «невыносимо» это состояние близко к уверенной десятке. И не можешь дождаться утра, чтобы записаться к врачу, получить спасительный рецепт и двинуться к ближайшей аптеке. И в ближайшие 10 дней постоянно напоминать себе: совсем скоро станет легче, надо просто немного потерпеть. А потом антидепрессант начинает работать, и ты снова возвращаешься в почти нормальное состояние.

Если вовремя не понять эту закономерность, так и будешь ходить по кругу: срыв в очередной депрессивный эпизод – препараты – улучшение состояния – отмена препаратов – новый срыв. Сейчас все больше исследователей говорит о том, что депрессия, по большому счету, хроническое заболевание, которое можно вывести в ремиссию длиной в жизнь, но вряд ли удастся вылечить до конца. И об этом всегда нужно помнить – как помнит алкоголик, что любые 50 грамм, принятые за компанию, могут обрушить всю длительную работу над собой и привести к запою.