– Зачем тебе эти американки? – канючила мать. – Ты что, не можешь найти приличную итальянскую девушку?

– Слушай, я понимаю, чем эти иностранные девушки привлекают тебя, – вступил в разговор отец, – конечно, мужчина должен развлекаться, пока молод – и пока может.

– Эй! – перебила его мать. – Следи за своим ртом!

– Но твоя мать права, – поспешил добавить отец. – Надо и меру знать. Хватит трахаться налево и направо! Соберись! Найди себе жену, а не очередную американскую шлюху!

Когда мы уединились в его комнате (где я обратила внимание на вопиющее отсутствие русских романов на книжной полке), он включил дерьмовый альбом поп-музыки, который был дико популярен в Штатах предыдущим летом, и джентльмена напоминал не в большей степени, чем сошедший на берег моряк. Не то чтобы я не предвидела, что он будет меня совращать, но я предполагала, что он будет делать это как надо. Его английский, который был безупречен, когда он имитировал свою увлеченность Толстым, в спальне казался уже далеко не столь безукоризненным. Правильно сквернословить на чужом тебе языке, оказывается, совсем не просто.

– Дерьмо и яйца! – шептал он. – Ты настоящая порнозвезда!

Изначально я предполагала остаться до понедельника, но, проснувшись в субботу, сообщила Бенедетто, что мне нужно срочно уехать, потому что моей сестре необходимо, чтобы я вернулась в Рим. Он отвез меня на железнодорожный вокзал Венеции и уехал, и, когда его мотороллер скрылся с глаз, я пошла в сторону площади Сан-Марко.

Я провела долгий и приятный день в городе, который давно мечтала увидеть, преклонила колени перед горящими свечами в соборе, погуляла по лабиринту средневековых улочек, остановилась вздохнуть на Мосту вздохов.

Обратная дорога в Рим заняла пять часов, и все это время я до боли в глазах читала «Анну Каренину». Я оторвалась от книги, совершенно дезориентированная, словно пробуждаясь ото сна, только тогда, когда услышала объявление, что поезд прибывает на конечную станцию. Мне потребовалась целая минута, чтобы осознать, где я есть и где была, и я была очень довольна тем, что в моей жизни приключений не меньше, чем в великом романе, который только что читала. Да, последняя глава с итальянским красавчиком несколько разочаровывала, но тем не менее там было что вспомнить, а кроме того, это привело меня в Венецию, где я всегда мечтала побывать. Моя история менялась; из душещипательного рассказа о слепнущей девушке она превращалась в развернутый роман о юности и приключениях, которые еще только начинались.

Италия оказалась антидотом если не к самому диагнозу, то к чувствам печали, страха и замешательства, которые были этим диагнозом вызваны. Я закладывала фундамент нового образа жизни.

Вернувшись в Нью-Йорк перед началом занятий в колледже, я постоянно напоминала себе о необходимости продолжать начатое строительство. Занимаясь шопингом в Ист-Виллидже, я думала о своей новой жизни, и именно это подтолкнуло меня купить леггинсы, имитирующие змеиную кожу, и красные лакированные туфли на высоких каблуках. Мне пришло это в голову после того, как я впервые сделала мелирование и стала «голливудской блондинкой».

– Знаешь, как вредна для волос вся эта химия? – заметила мама, повернувшись ко мне; я сидела рядом с ней на пассажирском сиденье. Через несколько дней мне предстояло вернуться в Нью-Хейвен, поэтому мы ездили по магазинам, пока не застряли в пробке на Бруклинском мосту.

– Это всего лишь мелирование, – ответила я, от нечего делать переключая радиоприемник, который у родителей всегда был установлен на частоту 1010. – Сущая ерунда.