Вернулся в каюту, заметив Яну, сидящую за рабочим столом. Прошел к ней и буквально выдернул из‐за стола, усаживая ее поверх него и размещаясь между ее ножек.

Черт. Она стала только краше.

Десять лет. А как будто вчера. Такая же красивая, нежная, хрупкая. Такая же маленькая и растерянная. Только раскрывшаяся как женщина. Сексуальная и привлекательная. Ее можно часами описывать и раскрывать в ней все новое и хорошее.

Десять гребаных лет.

Где же ты была, девочка?

Стерва. Укатила без меня, вычеркнула из жизни, а сама льнет как кошка и течет от моего голоса.

Положил руку на поясницу, чтобы она не смела отодвигаться, а второй рукой накрыл лоно через трусики.

Горячая и влажная сучка.

— Течешь, — выдохнул я и надавил пальцами на вход.

Яна прикусила губу и, закатив глаза, прикрыла их.

— Открой и смотри на меня.

— Ты стал другой, — выдохнула и, приблизившись, губами припала к моей шее.

Черт, сейчас штаны прорвутся от накатившего желания. Как же хотелось войти в нее и трахнуть. Но времени нет.

Если этот ублюдок Закланский захотел меня видеть, значит, что‐то серьезное, в противном случае я ему шею сверну.

— Другой? Больше не нежный?

Левую руку переместил на затылок и, схватив за волосы, потянул ее голову назад. Пальцами правой руки отодвинул трусики и ворвался двумя пальцами в лоно.

Яна простонала, выдыхая мне в лицо свою страсть, а я принялся двигаться в ее жарких тисках. Какая же она тугая и сладкая.

— Не знаешь, почему я должен быть нежным?

— Потому что до сих пор хочешь меня?

Я резко вытащил из нее пальцы, а потом так же быстро вошел, вырывая из ее рта очередной глубокий стон.

— Давай, малышка, кончай, — добавил большой палец, массируя клитор и отмечая, как от возбуждения у нее расширяются зрачки.

Яна стала тяжело дышать, грудь поднималась высоко и опускалась, привлекая мое внимание. А она выросла за это время. Я ее еще помнил не такой сформировавшейся, не такой объемной.

Страстная чертовка.

— Давид, — выдохнула она, когда я принялся двигаться интенсивнее, и Яна, обхватив двумя руками мою шею, приблизила бедра, желая быть ближе.

Вот так, девочка, давай, кончай.

Я и сам был готов кончить от вида ее приоткрытых губ, от жара лона и мягкой пышной груди, что так доверчиво льнула ко мне.

Чуть позже я обязательно вылижу ее всю. А пока…

Слегка согнул пальцы, и Яна выкрикнула, сжимая их своими мышцами.

Вот так, моя сладкая. Вот так хорошо.

Она содрогалась, сжимала мою руку и зубами прикусила плечо через рубашку.

Какая страстная малышка.

Не выпускал ее из своих рук, пока не убедился, что она успокоилась. Перестала дрожать, обмякла в моих руках и прижалась, словно маленький нашкодивший котенок.

Я прикрыл глаза, носом уткнувшись в ее макушку. На миг показалось, что мы вернулись в прошлое. Но это было не так.

Резко раскрыл глаза и отстранился.

— Ванная там, — кивнул в сторону двери, — приведешь себя в порядок и можешь быть свободна.

— А… ладно…

— Там есть полотенца, халат. Найдешь, что надо.

Яна встряхнула головой и, сфокусировав на мне взгляд, кивнула.

— Ты уходишь?

— У меня дела. Нет времени.

Поправил свою одежду и, бросив на Яну короткий взгляд, вышел из каюты.

Черт! Как же хотелось остаться, трахнуть ее и не выпускать из постели до утра.

Десять лет. Эта цифра навсегда въелась в мою память.

Не видел ее все эти годы, а мечтал. Хотел увидеть стерву, заглянуть в глаза и понять, почему она так поступила. Узнать все ее мысли, мотивы, узнать, что она чувствовала тогда ко мне.

Увидел. И осталась лишь ненависть и похоть.

Черт. Даже желание придушить куда‐то исчезло. А ведь тогда я мечтал об этом. Думал, если попадется на глаза, не сдержусь. Хотя и сейчас испытывал нечто подобное. Только ее глаза не позволили мне сделать желаемое. Та грусть, которую я увидел, сдержала меня. И в этом мне еще хотелось разобраться.