У Николая через полгода работы на «ответственной должности» проскользнула первая мысль о смене «специальности» и возможностях побега, при полном отсутствии видимых возможностей это совершить. Никаких конкретных планов, но что-то в голове время от времени царапалось, не объясняя причины и вызывая щемящее чувство безысходности. Вопрос о том, как выбраться на свободу за пределы обнимающих его всюду запретов и стен, возник много позже, и с новой силой начал саднить душу. И это несмотря на полное обилие изобилия – её богу, странностям человеческим нет предела, а главное, сам не знает точно, чего хочет. Загадал желание – сбылось; проходит капля времени, и всякий интерес к свершившемуся утрачен, подавай новую охоту. Тьфу, какая зараза этот человек с его вечным «дай».

«Понять желания и стремления человека очень сложно, удовлетворить – невозможно. Разве что, на короткий промежуток времени». – Так ответил ему, когда-то, отец на вопрос: «А что такое счастье, папа?» Николай тогда усомнился в правильности ответа. У него был свой вариант толкования: «Счастье – это, если не надо ходить в школу, а тебя будут содержать, удовлетворяя любую прихоть». Спустя много лет, на эту фразу, откуда-то, из подсознания навязчиво наслоилась мысль: «Здесь уголовщиной попахивает… или полной развращенностью бытия».

* * *

Странные вещи происходят с человеком по мере его взросления, становления и переходу к пенсионному обеспечению. Важные события забываются, меняют смысловой оттенок, явная ложь, а то и чушь, которые некогда воспринимались, как истина, всплывают на поверхность…

В памяти же цементируются какие-то второстепенные ничего не значащие события. Да и вообще, человеческий центр управления выбрасывает такой фортель, что сам иной раз всполошишься, а не то, что родного брата удивишь своими выходками. Выходит, с головой надо серьёзно разбираться не щадя материи, из которой она состоит.

Олег, по прозвищу Рваный, был в самых прекрасных летах человеческой жизнедеятельности, но его внешний вид жизнь замаскировала, что танк в засаде, присыпанный всяким хламом. Ему уступали место в общественном транспорте, что страшно злило, и на оказываемое почтение, он сквозь зубы цедил: «Сгинь, сволочь первозданная… вепрь тебя задери». Больше всего на свете Олег любил, попивая пиво, размышлять о высоких материях, бренности жизни и её смысле. Ни одно событие, вливающееся в местный пивной бар, не обходилось без его участия или обсуждения, и он был горд этим.

Утро Олега Рваного начиналось с того, что первый луч света, проникнувший промеж век в глаз, вызывал на устах злобную ухмылку, скользившую по диагонали, и следом нецензурную брань.

Ежедневный утренний монолог его сводился к следующему:

«Что? Опять в дерьме? Когда наконец я открою глаза, а вокруг – комфортная обстановка: мягкий свет, музыка, фрукты в вазоне, ну и ….» О женщинах Рваный, вообще любил размышлять, мечтать и фантазировать. Особенно, об интимной близости с ними. По сравнению с реальными взаимоотношениями, это было не обременительно, приятно, а главное, совершенно бесплатно.

Если бы в квартиру Рваного забрался вор, то очень бы обиделся на хозяина. Ничего ценного в ней не было. А то барахло и рухлядь, которые некогда назывались предметами быта, пришли в такое состояние, что надо было поискать старьевщика, согласного приобрести имеющийся хлам даже бесплатно. А вот за вынос, пришлось бы доплачивать хозяину – это, как пить-дать…

Но, слава богу, хозяин о таких мелочах не задумывался, а то бы вспылил не на шутку. И было бы кому-то больно, а возможно и не хорошо, ведь не зря же Олег Рваный бывший борец, гроза района. Если ему ухо на тренировке порвали, почему он должен терпеть личные обиды, да ещё от бог весть кого. В определение «бог весть кто» входили все, кроме, разумеется, самого – Олега Рваное Ухо.