Николай ещё в детстве уверовал в свою неординарную судьбу, после того, как в осенний пасмурный день к нему в комнату влетела шаровая молния. Он, конечно, не сразу понял, что это молния, да ещё шаровая, но после уяснил без сомнения. Это был пылающий огнем шар величиной с блюдце. Незваная гостья облетела комнату по периметру на высоте потолка, тыкаясь носом в каждый угол, как слепой на перекрестке. Что она там вынюхивала, разобрать было невозможно, как и понять всех этих инопланетных посланцев с их странностями и причудами. Мысли юного парня при виде явления метались, как рыбки в аквариуме, куда кот запустил свою когтистую лапу. «Ниже не опускается, потому, что чего-то боится… размером значительно меньше футбольного мяча, сыграть нею вряд ли получится… вот бы изловить и в сетке вынести во двор на удивление ребятам… Светка была бы в восторге, вот тут бы я её и пригласил в кино…»

А тем временем сияющая сфера опустилась ниже и остановилась в полуторах метрах на уровне Колькиных глаз. Бег мыслей в голове юноши остановился. Так и застыли они друг против друга на неопределенное время. Николай в светящемся шаре ничего не высмотрел, а что уяснила для себя молния, и уяснила ли, осталось вечной загадкой. Огненный шар вылетел через окно, как и явился, не опалив при этом гардину. С этого момента Николай поверил в свою предрасположенность к миру избранных. Осталось найти этот мир и постучаться, чтоб впустили.

И, черт побери, так-таки впустили. Все вышло, как в несуразном бреду или, как в дешевом фильме штамповке. Но факт – вот он, разуйте глаза! Николай в президентских прибамбасах и с маршальским жезлом в руке. Взмахнет, и танки пойдут на приступ опорного пункта. Махнет над головой, и самолеты поднимутся в воздух, готовые сбросить смертоносный груз на ничего не подозревающего неприятеля. Откуда тому знать, что на его детей пожаловались отпрыски противной стороны. Не зря же всему свету известно, что от любви до ненависти расстояние короче плевка. Дети пошалили, чего-то не поделили, а у взрослых голова с плеч долой. У одних грудь в орденах, благодаря подобной казуистике, а у других – в отверстиях от пуль. И только равнодушным небесам это кажется нормальным, так как и одни, и другие для них – дети неразумные, хоть и обладающие мышлением, и рано или поздно объединит их общая участь перед которой все равны. И только наивные временно будут мнить себя победителями…


Не смотря на их длительные молчаливые паузы во время не частых встреч, двойники президента ощущали родство душ в своих отношениях. А могло ли быть иначе, коль при их условии жизни других общений не предусматривалось. Служебные обстоятельства сталкивали их и с начальником охраны Филином, и с представителем тайной полиции («Тайник» – как они его называли между собой), который расписывал им обязанности при очередном выезде на мероприятие. Он же вручал им тексты речей, которые они заучивали наизусть, проводил инструктажи о конкретном мероприятии и его значении, а так же определял диапазон их возможностей: что можно было делать и говорить, и в каком интервале, а что категорически запрещалось. Ни с Филиным, ни с Тайником никакие посторонние разговоры не допускались, да и их строго надменная манера держаться ни к чему доброму не располагала.

Были ещё правда уроки, на которых им преподаватели искусство декламирования и копирования разговорной речи, приемы ходьбы и подражания движениям, правила этикета и поведения на все случаи жизни. С обучающими этим предметам преподавателями (одни мужчины, как назло) допускались мелкие свободные вольности, но они натыкались на броню служебных установок, которые читались на лицах репетиторов. И натыкаясь, сдувались, как воздушный шарик.