– Так что фембеззлемент, групповая безответственность и обычная алгебра. Вот всё, что нужно для того, чтобы узнать, что золото пропало.

– Фембеззлемент? – прохрипел Нельсон. – Что это вообще за слово-то такое?

– Чарли Мангер обнаружил его. Если покопаешься в его старых интервью, то найдёшь. Люди отдают свои сбережения государству на хранение. А оно их тратит, вернее, пускает на ветер. Государства очень хорошо умеют это делать.

Нельсон смотрел молча.

– У растраченных денег есть странный эффект. Они возвращаются в экономику в виде зарплат и государственных расходов. Рост зарплат ведёт к подъёму оптимизма и экономическому росту. Но люди не знают, что их сбережения растрачены, что их больше нет. Они по-прежнему считают, что владеют капиталом… И делают покупки, что ведёт к еще большему экономическому росту. Так государство удваивает ощущение благосостояния. Все выигрывают, если, конечно, не считать того, что капитал никогда не будет возвращён. Он был бездарно растрачен. Это и есть фембеззлемент. Всё, что ты даёшь государству, будет растрачено. Это в его природе.

Нельсон зажмурился и замотал головой. Джим продолжил:

– Далее – групповая безответственность. Если группа людей получает пользу от какой-либо вредоносной деятельности, но никто конкретный ответственности не несёт, такая группа продолжит этим заниматься. Особенно если они получают выгоду сейчас, а последствия наступят лишь потом. Это железный закон поведения групп. Посмотри на банкиров – они получают бонусы сегодня, а расплачиваться придётся, когда от них уже давно простынет след. Идеальный рецепт групповой безответственности. Государства работают по такой же схеме… Ну и, наконец, алгебра. В мире просто недостаточно золота. Возьми калькулятор и подсчитай, сколько его было добыто с начала истории человечества. Приблизительно, конечно, ведь никто не ведёт точный счёт. И ты увидишь, что все компании, банки и государства утверждают, что они владеют таким его количеством, которое намного превосходит объём добытого. Что это означает? Кто-то лжёт… И по-крупному. Угадай, кто?.. Вот так-то.

– И это всё? Ты нашёл ответ просто вот так, сидя на скамейке?

– Три идеи, три сильные модели указывают в одном и том же направлении. Это все доказательства, которые нужны. Нет нужды идти открывать хранилища, чтобы сказать, что золота больше нет. Государство украло его. Государство… Крысиная нора, говорю тебе…

Нельсон сидел, его плечи бессильно обвисли. С тоской он смотрел на бурые стены домов Вест-Сайда, едва видневшиеся сквозь завесу хмурых деревьев. Внезапно туча заслонила осеннее солнце, и ветер загудел в порыве. Как если бы ожидая этого сигнала, Нельсон вдруг весь побледнел, резко вытянул вперед руку с детонатором и посмотрел Джиму прямо в глаза. И вдруг оцепенел. Он видел его глаза, но в них не было страха. Нет, это был вовсе не страх. Это был воспаленный, горящий, страждущий взгляд алкоголика сквозь окно закрытого паба.

– Скажи, – спросил Джим. Его больной, шершавый голос прорывался сквозь шум ветра, – эти последние годы ты хорошо спал? Ты вообще спал?!

Нельсон смотрел на него, как оглушённый.

– А я не могу… – продолжил Джим. – Брежу немного, а потом лишь смотрю в потолок. И депрессия… Скручивает так, что не могу сказать и слова. У тебя была когда-нибудь депрессия? Настоящая, когда не можешь ответить кассиру, нужен ли тебе пакет? А я в ней живу каждый день…

Джим приглушённо вздохнул.

– Я ведь даже начал завидовать окружающим. Они не задаются лишними вопросами. Их обманывают – ну и что? Они счастливы, улыбаются. Смеются… Они же ничего не видят. И счастливы… Так почему я не мог быть, как все? Может, нужно было просто бежать вместе? Присоединиться? Быть счастливым!.. Для чего я здесь? Глупый синтезатор… Идеи? Да к чёрту все эти идеи! Какой в них смысл?! Я жалок… А ведь было время, я считал себя исследователем, путешественником, повстанцем. Шерлоком Холмсом теневых сообществ, Агатой Кристи группового поведения, Тесеем человеческой природы в поиске пути через лабиринт Минотавра. И кем оказался? Менялой. Делягой, продающим идеи по пятаку за штуку…