К выписке Богдан был готов, но все равно побаивался. Ему предстояло зайти в чужой дом, но вести себя в нем как хозяин. Конечно, можно было сослаться на слабость, попросить жену проводить в кабинет или спальню, но лучше этого не делать. В воспоминаниях Богдана Геннадий Горячев был сильным и волевым мужиком. Именно мужиком! И портить его имидж не хотелось.

Но все прошло отлично. Валюша приехала с самого утра, и они вместе спустились и сели в автомобиль, в шикарный Роллс-ройс темно-синего цвета с прямоугольными фарами, солидной объемной радиаторной решеткой и мощным, но утонченным бампером серебристого цвета. Богдан обожал машины, а английские у него вызывали огромное уважение. Он никогда даже не мечтал о таком и с жадностью прошелся глазами по роскошному автомобилю и отвел взгляд в сторону, чтобы не выдать себя. Как к машинам относился Горячев, он не знал, и, присев на заднее сидение, прикрыл глаза. Эта великолепие поражало: высококлассная кожа, отделка из дерева, алюминия и лака и запах! Запах денег.

– Геннадий Вячеславович, как я слежу за вашим автомобилем, есть замечания? – спросил водитель и завел движок.

– Сеня, ну ты с ума сошел? Неужели ты думаешь ему до этого? – возмутилась Валентина.

– До этого, – не открывая глаз, ответил Богдан, – на первый взгляд все хорошо. Дома рассмотрю повнимательней.

– Я ее специальным воском натер, как вы любите, – не обращая внимания на ворчание Валентины, продолжил водитель.

– Молодец, Сеня, – Богдан открыл глаза и улыбнулся.

Значит, Горячев обожал автомобили. Это хорошо. Можно будет чуть попозже внимательно рассмотреть Роллс-ройс и погладить рукой. Почему-то именно этого хотелось, смотря на эту машину.

Дом тоже удивил, если не сказать поразил: три этажа, бассейн с огромной верандой, повсюду кусты роз и какой-то космический ландшафтный дизайн. Из дома выбежала Даша и бросилась в объятия отца. Богдан ее обнял и поцеловал в волосы.

– Папулик! Если бы ты знал, как я соскучилась!

– Пойдем в кабинет, там и поговорим, – предложил Богдан, обнимая девушку.

Она его тоже приобняла, и они зашли в дом. Их поприветствовали две служанки: одна молоденькая, узкоглазая, похожая на тайку, вторая лет за пятьдесят с серьезным, даже, можно сказать, грубым лицом. Они чуть наклонили головы, и Богдан их поприветствовал:

– Доброе утро.

– Рады снова вас видеть, Геннадий Вячеславович, – пробасила старшая из них.

Даша повела отца мимо гостиной в кабинет. Посадив на огромное кожаное кресло темно-красного цвета, она села напротив на такое же и кивнула:

– Ну? Что решил?

– Ты о чем?

– Уйдешь в отставку?

Богдан пожал плечами:

– Не знаю еще.

– Пап, ну ты мне еще месяц назад обещал, что уйдешь. Что тебя там держит, вот скажи мне? Акционером ты все равно останешься, а дела просто возьми и передай дяде Сереже.

– Дашка, не все так просто.

– Папа, все просто. И ты обещал! А то, что ты обещаешь, ты всегда выполняешь. Забыл, как учил меня с детства?

– Помню. Решим. Дай мне передохнуть чуть. Видишь, я вообще ничего по работе не делаю, – пытался оправдаться Богдан.

– Серьезно? – прищурилась девушка. – А в кабинет тогда зачем мы пришли?

– Соскучился, – нашелся что ответить Богдан.

Даша засмеялась:

– Да, ты неисправим. Идем лучше, я тебя в спальню отведу, в твое любимое мягкое кресло.

Богдан воспользовался предложением, и вместе с Дашей они поднялись на второй этаж и прошли в одну из спален.

Увидев диван, метра полтора в длину и ширину, он догадался, что именно этот предмет мебели она назвала креслом, и улыбнулся.

– Что? Скучал по нему, да?

– По тебе скучал, – он прижал девушку к себе и поцеловал в короткий ежик, непроизвольно хмыкнув.