Голова Речного Зверя возвышалась над уровнем воды примерно на высоту двухэтажного дома, круто обрываясь вниз, зато линия от затылка до хвоста была такой плавной и пологой, что вдоль нее можно было бы безо всякой опаски съезжать на велосипеде.

На “шкуре” Зверя нигде не виднелось ни грубых разломов, ни выступов.

Как будто некий скульптор поработал здесь гигантским резцом, убрав с гранита все лишнее.

– Теперь я понимаю, почему легенда связывает облик оборотня именно с крокодилом, – сказала Клара. – При наличии такого острова иначе и быть не могло.

– Первоначально граф хотел поставить дворец фасадом к реке и к острову, а вниз, до самой воды, пустить широкую мраморную лестницу, – пояснил я. – Но графиня отговорила его – вид острова вызывал у нее тревожное состояние. Граф уступил, однако устроил свой кабинет с боковой стороны дворца, с выходом на балкон, где он простаивал часами, разглядывая остров.

– Лично я хорошо понимаю графиню…

Между тем, на наших глазах на остров вскарабкались двое купальщиков, которые легко поднялись до верхней точки, откуда синхронно прыгнули головами вниз.

– Это не опасно? – забеспокоилась Клара.

– Вообще-то, там глубокая и чистая вода. Но иногда течение приносит коряги, и те задерживаются между лапами Зверя, притом на глубине. Много лет назад здесь, почти на моих глазах погиб мой одноклассник Миша Сонников. Тоже вот так же прыгал с головы Зверя и напоролся на длинный и острый сук, который вошел в него, как пика. А еще… Ладно, не будем об этом! Не хочу навевать тебе мрачные мысли, притом, что в штате парка сейчас есть спасатель-водолаз, который во время купальных сезонов ежедневно обследует дно.

– Тогда, полагаю, все будет в порядке, – кивнула она. – А где Старощанские болота, в которых обитают живые, а не каменные крокодилы?

– Пойдем, покажу.

Тем же ходом мы покинули смотровую площадку, снова выйдя на лужайку, и я повел Клару к западной границе горы, которая проходила за тыльной стороной дворца.

Вскоре перед нами снова открылся глубокий овраг, но не облагороженный, как тот, что перед мостом Оборотня, а сырой и мрачный, с замшелыми валунами, путь к которым преграждали поваленные и полусгнившие стволы деревьев.

По его дну протекал ручей, почти заболоченный, впадая совсем узкой струйкой в Ракидон.

– Это единственное место, которое граф не успел привести в порядок при жизни, а уж затем так все и осталось вплоть до наших дней. Сразу же за этим оврагом проходит западная граница парка. Видишь подобие забора из бетонных плит? Вот за этим забором начинается Старощанский лес, который тянется километров на десять широкой подковой до большой деревни Старощанской, а в своем центре охватывает болота, прижимающиеся к реке.

– Смотри, что получается, – сказала после паузы Клара. – Если предположить, что в болотах все же обитает некий зверь, то ведь ему ничего не стоит приплыть по реке сюда, и по этому оврагу пробраться незамеченным к тыльной стороне дворца.

– Запросто! – улыбнулся я. – Только учти, дорогая, что сквозь стены обычный крокодил пройти не может. А входов во дворец только два, и оба с фасада дворца.

– Кто знает! – пожала она плечами. – Может, крокодилу известен и какой-то третий вход?

– Как сказал бы мой Алексей, данная гипотеза не имеет под собой никаких научных оснований.

– А, по-моему, за оградой вовсе не лес! – сощурилась Клара. – Присмотрись: в просвете между деревьями явно заметны какие-то черепичные крыши.

– Раньше там не было ничего, кроме леса, – сказал я. – Но, помню, в мой последний приезд в городе было много разговоров о том, что некие новые русские хотят захватить участок реки сразу же за парком под строительство особняков. Если там и вправду черепичные крыши, значит, этот план вполне удался.