– Давай и мы пойдем, Клэр! – Взмолилась Энджи в стол, – к тому же у нас еще завтра день.

– Ладно, недоучки, ваша взяла, – Клэр закрыла книгу и тоже стала собирать свои вещи. Наша темнокожая подруга, наконец, оторвалась от стола и радостно скидала тетрадь и ручку в сумку.

После библиотеки мы отправились домой к Клэр. Девчонки обсуждали уже порядком надоевшую мне тему весеннего бала. Энджи сообщила, что Зак наказан отцом и не сможет пойти. Хотя я не уверена, что этого парня остановит домашний арест. Он без труда сбежит из дома так, что его отец этого даже не заметит.

Клэр показала мне красное платье, в котором я должна пойти. Оно поразило моих подруг до глубины души, а меня оставило равнодушной. Хоть мне и пришлось сделать вид, что я в восторге. Бесполезная беседа длилась довольно долго и утомила меня.

Мы разошлись по домам, когда уже начинало темнеть. Я не хотела заставлять опекуна беспокоиться еще и обо мне. Когда я пришла, он уже вернулся с работы, хоть и обещал быть поздно.

Войдя в гостиную, я сразу замерла. На диване сидел Джейсон и читал газету. Вернее делал вид, что читает. Напротив него в кресле развалился Дэйв с учебником географии. Он тоже делал вид, что читает. В комнате как всегда царила атмосфера враждебности. В последнее время, как только этим двоим доводилось находиться в одной комнате, такая атмосфера заявлялась как полноправный хозяин этого дома.

Дэйв оторвал взгляд от учебника и посмотрел на меня. Я подняла брови, как бы спрашивая, что происходит.

– Папочка не в настроении, – съязвил Дэйв. Я цокнула языком и с укором взглянула на брата, который опять уткнулся в учебник. Джейсон не оторвал своего угрюмого взгляда от газеты.

– Ты говорил, будешь поздно, – я повесила курточку на вешалку.

– Больной отказался от операции, – опекун, наконец, сложил газету, – как дела в школе? – Пронзительный взгляд голубых глаз, направленный прямо в душу. Я не люблю, когда он так делает. Джейсон не просто умный, но еще и чертовски проницательный, а это взрывоопасная смесь. Он – человек, которого невозможно обмануть и от которого невозможно что-либо утаить. Но мне нужно было выдержать этот взгляд, не отводя своего.

– Эм… нормально! – Притворно радостно воскликнула я. Опекун слегка прищурил глаза.

– Миссис Рейсфилд звонила мне и сказала, что ты сбежала с ее урока, – выдал мужчина и его взгляд стал суровее.

– А, да, я… меня стошнило, – к черту вранье, его все равно не обмануть, – видишь ли, я не хотела, чтобы меня вырвало при всех, это бы подпортило мою репутацию, – улыбнулась я. Дэйв заржал, но замолк, когда опекун бросил на него взгляд еще суровее того, что достался мне.

– Тебя вызвали в школу, да? – Виновато спросила я.

– Нет, она попросила поговорить с тобой, – Джейсон уже говорил не строгим, а обеспокоенным голосом, – ты что-то съела?

– Твои вафли, – улыбнулась я, а Дэйв опять заржал.

– С ними все было в порядке, – опекун проигнорировал парня, – что-нибудь еще ты ела? Или, может, ударялась головой? – Ну, вот включился доктор Рейс.

– Нет, мне просто стало плохо, а во рту был привкус металла.

– Привкус металла не очень хороший знак, – сказал опекун, – пойдем, я измеряю тебе давление.

– Не надо, Джейсон, сейчас все в порядке, – взмолилась я, но достаточно было одного взгляда, который говорил: «А разве тебя кто-то спрашивает?». Я вздохнула.

– Тошнота может быть причиной скачка давления. Если оно в норме, я оставлю тебя в покое, – сказал он, пока мы шли в его комнату.

Я села на кровать опекуна. Раньше это была комната родителей. Здесь почти все было, как и тогда, за исключением рабочих бумаг, вещей и книг Джейсона. Опекун не смел убрать ни одного портрета родителей. Он уважил их память и не менял ничего. Лишь добавил свои вещи, которые необходимы ему каждый день.