Шаги остановились, взгляд потеплел.

– Но я не позволю, чтобы твоя честность стала твоим концом. Я сделаю всё, что смогу.

– Ты не изменился, Сабин, – взгляд сенатора был тяжёлым и оценивающим, – Всё тот же уверенный шаг.

– Такие как я никогда не меняются, господин, – ответил Квинт, слегка поклонившись.

– Ты помнишь наш последний разговор? – Сципион жестом пригласил его сесть на мраморную скамью рядом с ним.

– Помню, – коротко ответил Квинт. – Тогда вы сказали, что Республика жива, пока есть те, кто готов её защищать.

– И я всё ещё верю в это, – тихо ответил Сципион. – Но времена изменились. Сабин, Рим гниёт. Как старая лодка, забытая в доках. Ты видишь это сам: коррупция, разврат, предательство.

Луций, укрывшийся за стеной сада, едва дышал, чтобы не выдать своего присутствия. Сад снаружи казался волшебным местом, отрезанным от грязной реальности. Кипарисы, стоящие по периметру, выглядели как стражи, охраняющие тайны этого пространства. Статуи – блестящие, словно только что вымытые, – были так изящны, что казались нереальными.

Запахи цветов и трав показались ему чересчур резкими. «Такие ароматы явно для каждого носа», – подумал он.

Всё здесь выглядело слишком аккуратно, слишком идеально. Луций чувствовал себя лишним, словно одна его тень могла испортить весь этот вычищенный до блеска мир.

«Республика? – подумал он. – Неужели это ещё кому-то важно?»

Он слышал каждое слово, и в его голове начинал складываться узор: политика, опасности, скрытые интриги.

«Этот старик явно играет в игру посерьёзнее того, что я видел на улицах. Интересно, какую роль в этом всём отведут командиру? И, главное, что с этим делать мне?»

Луций прижался спиной к холодному камню. Он уже был не уверен, что стоило в это ввязываться, но деваться было некуда.

– Мне нужен кто-то, кому я могу доверить задачу, важную для всех нас. Для Рима.

Квинт встретил его взгляд.

– Что за задача?

Сципион на мгновение замолчал, а затем произнёс:

– Тебе нужно найти… нечто очень важное, – сенатор, казалось, заколебался в последний момент, и выдержал слишком долгую паузу.

Луций, прижавшись к дереву, нахмурился. «Интересно… Что это за штука такая?»

Квинт выпрямился, его взгляд стал жёстче.

– Что именно я должен найти?

Сципион склонился вперёд, – Шкатулку, Фламиний. Шкатулку, которая принадлежала Бруту.

Квинт прищурился.

– Бруту? Марку Юнию Бруту? Убийце Юлия Цезаря?

Сципион кивнул.

– Именно. После его смерти она исчезла. Но у меня появились сведения, что она может быть в Македонии, у одного из ветеранов, служивших под его началом.

Квинт нахмурился.

– И что в ней?

Сципион отвёл взгляд, на мгновение замолчав, будто решая, стоит ли говорить.

– Завещание. Возможно, последнее, что он написал перед смертью.

– Завещание? – переспросил Квинт. – И чем оно может помочь Риму?

– Если то, что говорят, правда, – Сципион поднял глаза на Квинта, – в нём могут быть сведения, которые… изменят баланс сил.

Квинт нахмурился ещё сильнее.

– Вы хотите сказать, что я должен найти… компромат на Принцепса?

Сципион склонил голову.

– Не компромат. Правду.

Луций, укрывшийся в тени, не мог видеть выражения лица Квинта, но чувствовал, что он колеблется. «Надеюсь ты понимаешь, командир, что если ты откажешься – я бы и медного семиса не поставил на то, что ты доживёшь до утра. А вместе с тобой и я, конечно, если не успею вовремя смотать удочки».

– И почему я, господин? – наконец спросил Квинт.

Сципион выпрямился.

– Потому что я знаю тебя, Сабин. Ты не боишься правды. Ты умеешь доводить дела до конца. Ты долгое время служил в Македонии. А ещё… ты знаешь, как я отношусь к тому, что с тобой произошло. Ты этого не заслужил.