На всех парах мчусь по ночному городу, звоню другу.

– Как прошло? – он сразу спрашивает.

– Я сам не понял. Ничего толком не узнал. Только разозлился.

– К ней поедешь? – он сразу понимает.

– Да. Кинь адрес.

– Не наломай дров, слышишь?

– Нормально всё будет.

Останавливаюсь у нужного подъезда. Дома ли она? Около получаса сижу в машине и продумываю, что скажу ей. Спрошу ли, почему не приходила? Хер знает.

Замечаю знакомый силуэт и выхожу из машины.

– Привет, Стас! – окрикиваю высокого мужчину. Он разворачивается и хватается за голову.

– Влад! Охренеть! Поздравляю! – быстрым шагом подходит. Мы здороваемся и даже обнимается. – Как я рад, что ты на свободе! Как ты? К Еве?

– Порядок. Оправдали. К Еве, но не знаю, хочет ли она.

– Я верил, что ты невиновен, друг.

– Я так и понял, когда Серый сказал, что ты не разорвал контракт.

– Пошли, сам у своей девочки спросишь, хочет или нет. Чего тут стоять.

По дороге к нужной квартире Стас рассказывает, что его жена беременна и как-то выжидающе смотрит на меня, будто хочет что-то сказать, но в последний момент решает замолчать.

Странно, но я не придаю этому особого значения.

– Ну, пробивай стену. Если что, заходи к нам. Я тут, – открывает дверь соседней квартиры.

Делаю несколько глубоких вдохов, пытаясь успокоить дрожь.

Нажимаю на звонок. Эта минута ощущается будто час.

Но, наконец, я слышу несколько щелчков замка и через мгновение смотрю на свою женщину с ребёнком на руках.

Все слова в мгновение ока покидают мою голову. Мы смотрим друг на друга и никто из нас не пытается начать разговор. Я ошарашен. Нет! Я в полном ахуе! Глаза пуговки изучают меня, а затем я слышу то, о чём даже помыслить не мог:

– Па-па! – Ребёнок издаёт настолько громкий писк, что я от этой частоты едва не подпрыгиваю на месте.

Девочка, как я понимаю по замысловатой причёске и крошечным заколкам на её голове, начинает ёрзать и выдираться, протягивая свои маленькие руки в мою сторону, в который раз крича то самое слово.

– Здравствуй, Влад, – глаза Евы полны слёз, одна уже стекает по бледной щеке. Она пытается удержать ребёнка, покачиваясь на месте, но у той уже настоящая истерика. Она вырывается и кричит. – Проходи.

Я ступаю на порог и решаюсь на отчаянный шаг. Забираю из её рук орущего ребёнка. Сам не понимаю, к чему этот выпад. Но сейчас я необъяснимо сильно хочу его успокоить.

Девочка в момент перестаёт плакать и начинает меня рассматривать. Крохотные пальцы касаются моих коротких волос и щетины. Она сосредоточена на моём лице. Абсолютно серьезно и осмысленно изучает, тыкая ладонью по носу, глазам, губами. Я молчу и не могу не почувствовать, как тёплая волна пробегает по телу.

Затем она прижимается ко мне, обнимая за шею и шепчет:

– Папа. Иди.

Я настораживаюсь тому, что Ева молчит и не возражает.

Она просто стоит и смотрит, глотая слёзы. Неужели… нет… это невозможно!

Видимо, она читает эту борьбу на моём лице и просто кивает, прикрывая глаза.

– Ева… – ком в горле убавляет звук.

– Прости. Прости меня, Влад.

Она начинает всхлипывать сильнее и я быстрым движением тяну эту маленькую женщину в свои объятия.

– Ева, я так скучал.

Вдыхаю такой родной аромат волос и не могу поверить, что она рядом.