– Твою мать! – крикнул я и бросил на землю пакет из магазина, бутылки в котором жалобно звякнули и явно разбились.

Только какая, на хрен, теперь была разница, если рушилась вся моя жизнь? Прямо у тебя на глазах, а ты ничего не можешь с этим сделать – самое мерзкое ощущение.

Я бежал до своего подъезда как ненормальный. Вокруг уже появилась куча людей, среди которых были и соседи, конечно же, но в своём большинстве – толпа из тех, кто решил просто поглазеть. Мысленно послав их куда подальше, я попытался прорваться в подъезд, но, естественно, меня туда никто не пустил.

– Это моя квартира… горит, – последнее слово я еле смог выговорить. Будто, если я не буду произносить это вслух, всё исчезнет само собой.

– Парень, тебе туда нельзя. Дождись, пока всё потушат, – обратился ко мне мужик, которого я видел несколько раз в своём подъезде, – видимо, один из соседей.

Всё это я думал скорее на автомате, а обращённые ко мне слова доносились как сквозь вату. Как и следующие слова стоящей рядом женщины.

– Вам бы сейчас молиться, очень страшный пожар, так резко всё загорелось…

Если бы я знал хоть одну из молитв, то действительно наверняка начал бы молиться. Вот только я всегда гордо называл себя атеистом.

На самом деле, если отбросить всю эту дурь, мой слух резанула фраза «резко всё загорелось». В первую очередь, конечно, надо было воочию оценить масштабы трагедии, а уже потом искать её причины – примерно так я размышлял, насколько вообще был способен сейчас к этому процессу.

Для меня прошла целая вечность, хотя на деле всё продлилось ещё несколько минут. Наверное. Я вообще мало думал о времени.

И, наконец, хмурые пожарники закончили свою работу. Вышли на улицу, и один из них громко спросил, присутствует ли здесь хозяин сгоревшей квартиры. Звучало жутко, и даже не верилось, что на этот вопрос именно я должен отвечать утвердительно. Как в каком-то паршивом сне.

Я неуверенно поднял руку, так и не выдавив ни слова, и тот же самый пожарник отвёл меня в сторону, чтобы остальные не грели уши.

– Существует большая вероятность, что это был поджог. У вас второй этаж, к тому же оставалась открытая форточка – вероятно, кто-то в неё закинул коктейль Молотова. Уверен, что это было так, хотя никаких гарантий дать мы не можем. Сейчас сюда приедут «скорая» и полиция. Соседние квартиры практически не пострадали, хотя, скорее всего, кому-то из них понадобится лёгкий ремонт, – кратко ввёл меня в курс дела мужчина, которому на вид уже явно было за сорок.

«Если даже соседям может понадобиться ремонт, то что там, блин, сейчас творится у меня?» – пульсировала мысль в моей голове.

Краем глаза я заметил, как во двор заворачивают машины «скорой» и полиция – вместе, как по заказу. Но мне уже было наплевать: я хотел увидеть, в каком состоянии находится моя квартира, поэтому направился к себе.

И лучше бы я этого не видел. Если я скажу, что всё было плохо, – я не скажу ничего. Все мои вещи, имущество – практически всё было уничтожено беспощадным огнём. И, безусловно, тем говнюком, который это устроил. Но, чёрт, почему я? За что?

Действуя в каком-то ступоре, я опустился на почерневший диван, на котором совсем недавно собирался отдыхать, и сразу же вспомнил, как долго выбирал его себе. Меня уже накрывала очередная волна отчаяния, когда на телефон пришло уведомление о новом входящем сообщении.

Совершенно равнодушно я отметил, что отправлено оно со скрытого номера, и точно так же равнодушно открыл. И вот уже тогда мою апатию разнесли на части слова, что я увидел в смс. Медленно я прочёл их вслух:

– Если ты снова приблизишься к Соне или тем более – тронешь её, в следующий раз будет гореть уже не твоя квартира. А ты.