– Если есть вопросы, задавай? – закончил Альберт.

– Как вы… то есть мы питаемся?

– Ясно, ты голоден, – улыбнулся вожак. – Обычная пища для нас бесполезна. Мы можем питаться как люди, но это не насыщает. Свежее сырое мясо, – при этих словах голод усилился, – насыщает ненадолго. В твоей комнате живая овца. Ступай, пообедай. Начни с шеи. Там вкуснее, – и подмигнул.

Холод в солнечном сплетении усиливается. Вот-вот наступит опасный пик и трансформации не избежать, но уходить, не выяснив всё, не собирается.

– Сергей, – обратился конопатый сосед Лизы. Как его? Ах да, Евгений, – это нормально для новичка. Не комплексуй. Ступай, поешь и возвращайся.

– И не забудь сначала снять одежду, – донёсся голос Яны.

– Зачем? – прохрипел Сергей.

Холод под ложечкой усилился.

– Ты на грани трансформации, – пояснил Альберт. – При перекидывании вся одежда разлетится в клочья. Тебе придётся ходить в больничном халате, пока мы не принесём новую. Яна, помоги.

Сергей с трудом поднялся. Холодный ком набирает силу. Он из последних сил давит его, пытаясь вызвать ощущение тепла. С трудом, но получается.

– Я… сам…

Яна уже рядом.

– Ну да, сам. Знаем таких самцов. Сами они, – взяла под руку и повела к двери.

– Силён парень, – донёсся мужской голос на выходе из залы.

Пока шли к новому жилью, полегчало. Вместе с постиранной одеждой Ева дала электронный ключ от двухкомнатного блока. Сергея перевели на второй этаж, в крыло, куда пациентам, персоналу и посетителям хода нет. Жилой блок с двумя комнатами, с окнами в сад, отдельным санузлом и душевой с ванной.

Исаев приблизил карточку к датчику. Щелчок замка. Яна прошла с ним в комнату.

– Раздевайся. Обед в душе.

Девушка не сводит с него откровенного взгляда.

– Почему… в душе? – в горле пересохло от предвкушения обеда и вызывающего взгляда.

– Потому что здесь всё зальёшь кровью, а там быстро всё смоешь.

Комок под ложечкой достиг опасного ледяного уровня.

– Понятно, – просипел Сергей. – Ян… отвернись… пожалуйста.

– И не подумаю. Мне интересно, как ты перекидываешься.

И с ехидной улыбкой уселась на широкую двуспальную кровать.

Ну и хрен с ней. Сергей стал раздеваться. В солнечном сплетении нарастает ледяной ком. Чёрт, надо торопиться! Быстро скинул обувь, носки, остатки одежды. Миг… сладкая боль. Чёрные лапы подушечками касаются серого ворсистого ковра.

Едва слышный скрип. Яна поднялась с кровати. Повернул к ней уши. Тёплая ладонь коснулась головы.

– Какой красавец, – выдохнула девушка. – Пойдём, открою дверь.

Сергей благодарно рыкнул. В корнях зубов лёгкий зуд. Яна пошла вперёд и открыла дверь. Он метнулся в чёрный проём, слегка задев девушку мощным плечом. В углу тёмной душевой сжалась от ужаса и жалобно блеет овца. Бросок, зубы сомкнулись на горле, рывок. В следующее мгновение по телу побежали лёгкие серебристые пузырьки. Но сейчас это не важно. Ягуар стал рвать и, урча, поглощать свежее мясо.

Насытившись, зверь снова превратился в сидевшего на корточках человека. Стопы в луже овечьей крови. На правое плечо оседает кровавая пыль.

– Прими душ, – девушка через голову сняла платье, нижнего белья нет, от слова «совсем». – А я пока кровь смою.

Побежала вода. Яна быстро смыла кровь с Исаева и повернулась спиной. Завораживающий изгиб бедра, тонкая талия. Сергей коснулся точёного бархатистого плеча, прижался к девушке. Янка тихо застонала, почувствовав его желание…

Выскочили из ванной и бросились на кровать.

Через час бешеного, неистового танца любви девушка поднялась с постели.

– Давай уберёмся в душевой, я так ничего толком не успела, – она повернулась, изящная, невысокая, – всё из-за тебя, противный.