В ответ девушка откинула свои жёсткие чёрные волосы и посмотрела ему прямо в глаза. Дойл вспомнил леди Сианну, младшую сестру лорда Зелёных Холмов. О её красоте ходили легенды, а сам он, увидав её однажды, ещё долгие вечера грезил, как эта юная леди тает в его объятьях. По сравнению с незнакомкой, леди Сианна представилась ему побитой оспой грязной нищенкой. Её миндалевидные глаза были как два бездонных сияющих сапфира. Ровные чёрные брови в паре с глазами делали её взгляд очень хитрым и пленяющим. Аккуратный прямой носик, тонкие губы были лишь чуть-чуть темнее кожи, а сама кожа гладкая и ровная. Высокие скулы, маленький остренький подбородок не выдавался вперёд и не проваливался. Выглядеть как она мечтают все придворные дамы – модницы и красавицы по призванию, но мало кому выпадает удача родиться с подобной внешностью.

– Доволен раб его Светлейшества, чистый сердцем с горящим взором, – пропела она эти слова больше как утверждение, чем как вопрос.

– А, да, – Дойл убрал руку с меча. Теперь его взгляд был прикован к её лицу. – Чем мы можем помочь вам, леди?

– Не леди я, не надо льстить. Пришли вы раньше часа, назначенного мне и меньше вас на пятерых. С судьбою не поспоришь и не переиграть её. Я помогу вам, дорогу покажу.

– Какую дорогу? Домой? Вы здесь одна? – растерялся Дойл.

– Одна живу я в лесной чаще, но люди здесь недалеко есть. Вы найдёте их не позже, чем через четыре солнца.

– Простите моё невежество, мы не представились. Меня зовут Дойл. Это Грег, там Бен, Потт и Герой, то есть Том. А как вас звать, лесная дева?

– Я…

Тут её слова перебил протяжный стон. Дойл поднял взгляд и увидел двух мёртвых, стоящих в десятке саженей за её спиной. Он выхватил меч и уже сделал шаг вперёд, но незнакомка резко повернулась, подбежала к мертвецам, подняла руки и легко положила ладони им на лбы. В тот же миг, ни издав ни звука, восставшие рухнули, будто и не возвращались они к жизни вовсе.

– Ведьма! – взревел Грег и бросился на неё, обнажив клинок.

Но, не пройдя и пары шагов, он оцепенел, а ведьма стала ещё красивее. В ней проснулась, какая-то первобытная ярость. Её глаза засияли синим цветом. «Околдовала, – понял Дойл. – Сейчас он накинется на меня с мечом и я должен буду убить своего друга. А затем остальных. А затем она меня сожрёт. И на столе расставит свечи». Не зная, что предпринять, он просто замер в ожидании, а ведьма в это время начала говорить:

– Я Дочь Ветров, Хранительница Леса, Сестра Озёр, я Пламени Искра, я Мать Зверей, я Ночи Голоса, я Защитница Наследия Саммитов, я Воронов Дитя, – пропела она голосом, наполненным металлическими нотками.

«Воронов Дитя, – прокрутил он у себя в мыслях её последнее имя. – Да, не думал я, что попаду когда-нибудь на пир к лесной ведьме. Это же надо сбежать от армии мёртвых, чтобы попасть в плен к людоедке, де ещё по ходу дела, к сумасшедшей».

– Чего ты от нас хочешь, Сестра Озёр? – спросил стоящий от него слева Бен, смотря прямо в её чудесные глаза.

– Я знала, что посреди людей не место мне, что нас сжигают лишь завидев. Поэтому боялась проявить себя, я не хочу вам зла и вас не проклинаю, – в её голосе промелькнули тени отчаянья.

– Так отпусти нас, Дочь Воронов! – обратился к ней Дойл. – Коль зла нам не желаешь, пусть мы пойдём своей дорогой, а ты иди своей!

– Дорога ваша приведёт вас к смерти. На истинную тропку вас поставить – вот что сделать я должна! – её голос вновь повеселел.

– Так почему ты не освободишь нашего друга?

– Ваш друг наполнен гневом справедливым, он голову мою желает получить.

– Гневом справедливым? Откуда ты это взяла?