– Давайте-ка я вас отвезу домой, Маргарита Николаевна. Что-то вы совсем раскисли, – в который раз тяжело вздохнув, произнес Арбатов. – И не спорьте, машину завтра заберете.

– Спасибо. Тогда не домой, пожалуйста, а к бабушке с дедом. Здесь недалеко, два квартала, на Садовой, – согласилась Рита, бросив на капитана благодарный взгляд.

Арбатов высадил Риту возле арки, ей предстояло пересечь двор, который жители называли внутренним сквером: засыпанные гравием дорожки со скамьями по бокам, два фонтанчика и детская площадка по центру. Был еще один сквер, через дорогу, где в середине на постаменте стоял бюст Пушкина. В народе, соответственно, окрестили место «Пушкарями».

Внутренний сквер был окружен тремя двухэтажными домами, они стояли буквой «п» и разделялись арками для пешеходов. Еще одна центральная арка посередине кованого забора считалась жителями главной: только через нее во двор можно было въехать на автомобиле. От арки в обе стороны шли асфальтированные дороги, которые соединялись у дома, стоявшего в центре. В нем, сколько Маргарита себя помнила, и жили бабуля с дедом. Прямо над вторым подъездом нависал полукруглый балкон их гостиной. Дед рассказывал, что строили эти дома пленные немцы, а его отец получил эту квартиру, будучи директором оборонного завода.

У Риты был свой ключ, но она нажала кнопку дверного звонка. Открыл дед.

– Ого, какие люди! – весело воскликнул он, пропуская ее в прихожую. – Ритка, что-то ты бледная, как поганка. Муж заездил? – хохотнул он и, не дожидаясь ответа, удалился вглубь квартиры.

Она никогда не обижалась на деда, потому что это было бессмысленно. Игнат Миронович Шаров, бывший военврач, был груб и циничен со всеми. «Я умею резать и шить. А эти ваши политесы мне ни к чему. Элька, что-то не нравится? – вопрошал он жену, которая в очередной раз машинально делала ему замечание. – Терпи! – добавлял со смешком. – Не хочешь терпеть? Вон, Жорка Скрипак, братец твоей подружки ненаглядной Лидки, так и пасет тебя всю жизнь. Хочешь душу отвести с расфуфыренным кавалером – кинь ему милостыню, сходи в театр или на променад. Пусть перед смертью порадуется!» Бабушка на эти слова мужа только горестно качала головой. Однажды Рита не выдержала и спросила ее, за что дед так не любит Георгия Ильича? Ведь Динка обожала старшего брата своей бабушки и жалела: тот был серьезно болен. И ей самой нравился этот спокойный, умный и все еще красивый старик, служивший когда-то в местном драмтеатре костюмером. Его рассказы о закулисной жизни были полны доброго юмора и уважения к актерам. И никогда они с Динкой не слышали злобных сплетен и суждений.

«Ревность это, Ритуля, и ничего более. Хотя наоборот, это Георгий должен был бы обижаться – твой дед увел у него невесту. Я тогда совсем молоденькой была и глупой. Влюбилась в Игната с первого взгляда, он к нам на выпускной в медучилище пришел. И тут же забыла об обещании Жоре, что поженимся, как только получу диплом. Опомниться не успела, а уже жена капитана медицины Игната Шарова. Но ты деда не осуждай за грубость, детка. Жора так долго живет только потому, что тот его много раз с того света вытаскивал. А так бы Георгий ушел давно, не живут столько с его диагнозом», – ответила бабуля, а у Риты словно мир перевернулся. Если и хотела она стать дизайнером назло всем представителям их династии медиков, то вдруг решила поступать в медицинский университет…

– Ритуля, детка, что случилось? – Рита всегда поражалась тому, как бабушка с первого взгляда определяла ее настроение. Вот и сейчас. А Рита еще в машине Арбатова привела себя, как ей показалось, в полный порядок: протерла лицо влажной салфеткой, припудрила покрасневшую кожу и даже нанесла на губы свежую помаду.