– Брешешь. Всё брехня, не может этого быть!

Парень сжался под нарастающим гневом стража, но Ренамир снова окликнул его, а затем указал на молодого разведчика:

– Фолснер, возьми себя в руки и отойди от него! А ты рассказывай, что ещё известно. Зачем они уничтожают города?

Напуганный до дрожи разведчик лишь помотал головой:

– Не знаю, ваше величество. Известно лишь, что это коренные. Кто-то из наших пытался, кажется, добраться до них в Лавардене, но пока не знаю, успешно ли. Так что… мы не знаем, кто ведёт армию и почему они сметают всё на своём пути.

Ренамир, словно ошеломлённый, медленно отошёл к окну и махнул разведчику рукой:

– Свободен.

Парень кивнул и уже было выбежал из Зала, когда император вдруг вновь его окликнул:

– Стой! Ты многим уже рассказал?

– Нет, ваше величество, ещё никому. Я сразу к вам побежал!

– Хорошо. Пока держи рот на замке, я сам сообщу людям. Мне надо всё обдумать.

Двери зала снова закрылись. Ренамир медленно опёрся на стену, сполз по ней и сел на пол. Он смотрел в одну точку, и Кайсгарт прекрасно понимал масштаб этого удара: Ренамир прилагал нечеловеческие усилия для того, чтобы действовать аккуратнее и готовить Верувину к будущим переменам, но как можно поменять угли и кости, присыпанные пеплом? Молодой император вдруг как-то нервно усмехнулся, откинул голову к стене и посмотрел на потолок:

– Проклятье, а я-то думал, что Эдергейр станет проблемой…

Кайсгарт навис над картой Верувины в середине стола и внимательно осмотрел её. В его сознании плодились безумные решения, которые могут спасти положение:

– Рен, а может… просто дождёмся, пока они разобьются об Регор или Фориан? Тогда обе эти армии будут ослаблены. Узнав о Лавардене и Кеотисе, регорцы наверняка спрячутся в свой бастион и будут готовиться к осаде. Мы за это время перегруппируемся, подготовимся, сделаем ставку на своевременную разведку, а затем просто ударим в нужный момент!

Эти идеи воодушевляли Кайсгарта, но Ренамир его энтузиазма, казалось, совсем не разделял:

– Погибнут тысячи… Я завоёвывал города, Кай. Города, а не обугленные кладбища! Какой демон в них вселился? Почему? Неужели Стагахольт совсем утратил разум? Он странно вёл себя в нашу последнюю встречу, но… неужели всё это время он тоже планировал завоевание и решил, что сейчас – идеальный момент? Это ведь и правда логично, только я никак не могу понять: они не используют осадные орудия, не используют кавалерию, не носят тяжёлых доспехов… Как они могут что-то захватить? Кеотис – деревня, да простят меня боги, с ним всё понятно. Но Лаварден! Это огромный замок! Толстые стены, барбаканы, массивный…

– Порт, – прервал его вдруг Кайсгарт, вглядываясь в карту. – Они зашли с воды. Кеотис пал так же. Стало быть, следующей целью окажется Бухта Эйден.

– На кораблях… – с изумлением прошептал Ренамир и обхватил голову. – На долбанных кораблях… И что, ты предлагаешь просто сидеть и ждать, пока они истребят всё население юга? Я даже не понимаю, что ими движет. Вдруг они пойдут пешком на Тоссен, а потом на нас, через перевал! Стагахольт – чудак и, возможно, даже безумец, но он не идиот. Он знает сильные и слабые стороны других провинций.

Фолснер, немного порыдав в углу зала, утёр лицо и сказал:

– А может, это и не Стагахольт вовсе, ваше величество? Может, там какой-то новый «избранный богами» сын гор, сын полей, сын коровьего дерьма… Будь я проклят, если эта тварь убила Сейди, я найду и собственноручно зарублю его!

– Успокойся, Фолснер, возмездие сделает нас уязвимыми, – Кайсгарт пресёк его речь и вновь обратился к Ренамиру. – Если мы нападём на них, нагоним где-то на юге, то сами подставимся под удар. Нам нельзя соваться вперёд и нельзя отступать далеко назад. Получается… остаёмся здесь, созываем подкрепления. И ждём материалы для сооружений с севера и востока.