– Ну… я не ем… иногда не пью…

Он снял очки. Попытался пронзить меня взглядом. Я быстро прочитал мантру защиты. Сработало – Сэм дернулся и снова надел очки.

– Я серьёзно. Есть дело для тебя, Кот.

Тут я растерялся. Ну какое ко мне может быть дело?

– Хотя мы всегда можем посидеть и поговорить о политике, слизывая соль с ладоней. Есть хорошая текила и новые одноразовые ладони. Импортные.

– Политика – хорошая разговорная жвачка. Политика и выборы – полноценный бубльгум.

– Но не в первый вечер нового года.

– Это да. Про политику в этот вечер говорят, если только не взяли.

– Если обо мне, то я всегда предпочитал расслабляться чисткой реестра.

– Никогда не понимал твоей любви к окнам.

– У всех свои недостатки.

Сэм.

Если отвлечься от истинной сути наших с ним сложностей, то я мог бы описать его как простого парня с района, всегда готового впрячься в случае вопросов. Ровного, чёткого, без косяков. Сэм никогда не прогонял. Сэм всегда мутил с правильными. Тянулся к старшакам в детстве, к малолеткам в зрелости. Музыка? Good Man by Raphael Saadiq.

Обрёл целостность, устанавливая драйвера для принтера в «среде виндовс95», как Сэм называл тот период своей жизни. Среда виндовс95 как ультиматум миру, как отражение мифологемы путешествия героя, как новый архетип взращённого ломаными фотошопом и тридэмаксом нереализованного фрилансера, вынужденного перейти на тёмную сторону силы из-за отсутствия клиентов.

Всегда в шапке, одном типе маек и одном типе джинсов, но не хипстер, просто приученный беречь голову и экономить время на выборе что одеть сегодня. Разительно выделявшийся из когорты крупных поставщиков. Лишь золотая цепь, надеваемая на деловые встречи, да страшный в своей пустоте никогда не снимаемый взгляд выдавали в Сэме его истинную суть. Рано постаревший – сотни сожранных ночами пицц и гиро вкупе с колой – сетевые схватки на полный желудок не идут на пользу даже имеющему столь завидный метаболизм индивиду.

Упаковка колхицина на подоконнике – последствия поглощённых гектолитров пива в совокупности с постоянной работой пальцами. Счёт денег – работа, стук по клавиатуре – хобби, оба процесса – пальцами. Оба процесса были стабильны в своей ежедневности уже много лет жизни Сэма. Но я не мог отвлечься от истинной сути наших с ним сложностей, ибо я был причастен к появлению той пустоты в его глазах. Изначальной пустоты.

Двенадцать золотых стационарных телефонов на лакированном столике в углу комнаты.

Специальный гном – подносчик трубки (подарок от парней с Севера).

– Политика… Никогда не понимал смысла всех этих разговоров. Всегда одно и то же: Ближний Восток, террористы, мировой заговор, Запад, агенты, мировой заговор… Изо дня в день. Ничего не меняется. Мы такие хорошие, а они – такие плохие. Если бы не они – у нас всё было бы хорошо. Ещё напряжёмся, ещё немного помучаемся, и все будет хорошо. Наркоманы тоже каждый день говорят, что надо бросить, и ничего не меняется.

– Тоже у них кто-то всегда виноват в том, что им бедолагам торчать приходится. А вообще, не важно, что происходит, важно, что рассказывают. Наша свобода оценивать события жёстко лимитирована разрешёнными новостями.

– Это да…

– Как ты по ситуации с… ммм… Медведем? Разобрался? – Сэм ударил в одно из самых больных моих мест. Чётко. Без вариантов. – Я полагаю, что его уход значительно повлиял на твою работу, верно? – ткнуть в рану раскалённым прутом и поковырять там – знаменитый стиль переговоров от Сэма. Вовлекаться в такое нельзя. Выход один – перейти сразу к делу.

– Чего ты хотел?

– Кот, дело более чем серьёзное. Серьёзное как формат с. Ты единственно надёжный вариант бэкапа для меня, – Сэм выглядел напряжённым.