Достигнув скалистых холмов на окраине Коньи, Джем направился к лагерям Касыма. Подобно Александру Македонскому, сельджукам, крестоносцам и многим другим, Джем и Касым готовились к вторжению в Конью, собирая войска, оружие и другие ресурсы на равнинах за пределами города.

Джем надеялся, что это будет первое сражение из многих, которые в конечном итоге принесут ему победу и престол. Однако, когда в конце мая 1482 года начались боевые действия, его войска были отброшены за считанные часы новым бейлербеем города Абдуллой – старшим сыном Баязида, сводным братом Селима и племянником Джема.

Отказавшись от планов взять Конью, Джем и Касым решили двинуться на Анкару. Когда они направились на север, до них дошла весть, что сам Баязид, узнав, что Джем находится в Анатолии, вышел из Стамбула с огромной армией, желая приветствовать своего сводного брата, вернувшегося в империю, проводив его в свежевырытую могилу. Справедливо опасаясь за свою жизнь, Джем остановил марш на Анкару и отступил на юг. Затем Баязид отправил одного из своих солдат догнать Джема и караманидов и доставить письмо с изложением условий капитуляции. В обмен на отказ от своих претензий к трону и признание Баязида единственным законным султаном Джем должен был получать ежегодно жалованье в золоте и беспечно провести остаток жизни в Иерусалиме, вдали от Стамбула. Джем сразу отклонил это предложение. Помимо требования отказаться от любых притязаний на престол, что для Джема было неприемлемо, сделка Баязида могла также быть уловкой с целью убийства.

Стремление Джема к трону уже привело его в Каир и на Аравийский полуостров. Для того чтобы окончательно решить вопрос о престолонаследии, ему пришлось бы вести борьбу через королевские дворы Франции, Италии и Родоса, привнося традиции османского престолонаследия в политику ранней современной Европы, а затем и всего земного шара.

Приспосабливаясь к своей новой жизни во дворце и усваивая уроки кровопролитной имперской политики, одиннадцатилетний Селим оставался в безопасности в пределах гарема, пока драма его семьи о престолонаследии набирала обороты. С детской тревогой он наблюдал, как его дядя пытается заручиться поддержкой иностранных держав против собственного сводного брата.

После того как ему не удалось закрепиться в Анатолии, Джем понял, что силы Баязида вскоре полностью вытеснят его из империи. Мамлюки уже дали понять, что будут поддерживать Джема лишь до определенного момента. Персия была возможным вариантом, но она была слишком раздроблена, чтобы проводить крупную кампанию против гораздо более могущественной Османской империи. Однако европейские державы, каждая из которых в тот период была слабее Османской империи, хватались за любой шанс получить геополитическое преимущество. Джем, все еще находящийся недалеко от Коньи в лагере с Касымом, начал связываться с лидерами европейских государств через Средиземное море. В начале 1480-х годов глава караманидов помогал Джему писать и рассылать письма, понимая, что война между Баязидом и любым европейским государством откроет Касыму пространство для маневра в Анатолии. В раннем Новом времени это был медленный процесс, общение тогда происходило со скоростью лошади или корабля.

Первое письмо Джема было отправлено в Венецию в январе 1482 года[30]; его просьба о предоставлении убежища и союза была отклонена[31]. Венецианцы недавно подписали мирный договор с османами и не были заинтересованы в нарушении хрупкого баланса. Джем обратился к правителям Родоса, рыцарям-госпитальерам Святого Иоанна, к которому караманиды Касыма обратились несколькими годами ранее, но его первый посланник был схвачен и убит войсками Баязида. Понимая, что Баязид знает о его планах, Джем следующее свое сообщение передал своему посланнику устно, что гарантировало, что, если того возьмут в плен, он не разгласит какую-либо важную информацию – разве что если подвергнется пыткам. Человеком, выбранным для этой задачи, был некий Фиренк Сулейман-бей, христианин, принявший ислам и свободно говорящий по-французски («Фиренк» – это искаженное от «Френк», общий для того времени термин, обозначавший христиан, принявших ислам). О его происхождении известно мало. Возможно, он был пленником, который согласился обратиться в другую веру и служить Османскому государству в обмен на свою свободу. В качестве альтернативы он мог бы добровольно «туркизироваться», как это сделали многие солдаты-крестоносцы, когда достигали Ближнего Востока, по разным причинам: искренняя вера, любовь мусульманки, трепет перед превосходящей силой и величием, которое они обнаружили на Востоке, или возможности, открывавшиеся им в мусульманском мире.