Класс рассмеялся. Покраснев, Маранд развернулся и попытался ударить Бавла кулаком.

Но тот с ухмылкой откачнулся на спинку стула и показал Маранду оттопыренные средние пальцы. На Маранда посыпались точно конфетти бумажки.

– Так. Тихо. Успокойтесь. Сейчас же успокойтесь, – Меламп стал растерянно оглядываться.

Но гвалт усиливался, волнами прокатываясь по кабинету.

– Не хотите слушать? Значит, пишем контрольную.

– Нет! Нет! Только не контрольную! – Взмолились все.

– Заткнитесь уже! – Крикнул смуглый мальчишка.

– Да ты Бавл сам больше всех орешь, – веско заметил сидевший за второй партой второго ряда Горазд и поправил черные роговые очки.

– Заткнись четырехглазый, – сказал Бавл.

– Больше всех орешь, – поддержала Горазда девочка Мима, оторвавшись от своего розового новенького магафона.

Класс присмирел и вернулся к пчелиному гулу.

– А кто-нибудь знает, почему обряд совершается в последний день октября? – Спросил Меламп, обводя взглядом монотонно гудящий класс. Проходы между партами были усыпаны скомканными бумажками. Он украдкой взглянул на лунные настенные часы. Еще двадцать минут ада. Обреченно вздохнул. – Кто даст развернутый правильный ответ, тому пятерка.

Сидевшая на втором ряду Мима подняла руку.

– Вот только скажи, – зашипел на нее Тамп, худощавый вертлявый забияка с оттопыренными ушами, который сидел на третьем ряду. Он привстал и толкнул Миму в плечо.

– Да, Мима, отвечай, – кивнул Меламп.

– А Тамп толкается, – Мима скривилась.

Класс засмеялся. Волна шума и гама поднялась, прокатилась по кабинету и ослабла до пчелиного гула.

– Тамп! – прикрикнул лесолог.

– А она своим магафоном хвастается, – сказал Тамп.

– А вот и не хвастаюсь, – сказала Мима и покраснела. Она поспешно убрала магафон в сумку.

– А вот и хвастаешься, – сказал Тамп.

– Хвастается, хвастается, – ухмыльнулся Бавл.

Мима сверкнула на Бавла сердитым взглядом.

Он показал ей язык и средние пальцы.

– Тамп! – сказал лесолог.

– Чего? – сказал Тамп.

– Отвечай на вопрос, – сказал лесолог.

– Какой еще вопрос? – Тамп сделал большие круглые глаза.

Класс взорвался смехом.

Тамп сел и наклонился под парту. Сидящий рядом с ним Сабир, полный мальчик с серым лицом и темными кругами под глазами, с тревогой посмотрел на возящегося под партой Тампа.

– Ты чего совсем что ли? – зашептал Сабир, он отстранился от Тампа, растерянно глянул на учителя.

– Молчи, придурок. Весь прикол испортишь, – прошипел Тамп.

– Что у Вас там происходит? Что еще за мышиная возня? – Насторожился Меламп, вытянув шею и подслеповато щурясь.

– Ничего, – пискнул побледневший Сабир.

– Ничего! – отозвался из-под парты Тамп.

– Тогда вылезай, давай, – сказал Меламп.

– Сейчас. Только шнурки завяжу! – Отозвался Тамп из-под парты.

Меламп вздохнул и посмотрел на часы.

Тем временем Маранд настойчиво тянул руку и потрясал ей.

– Отвечай, Маранд.

Маранд поднялся.

– По преданию в последний день октября Великий Лесоруб спилил Большое Дерево.

– И что впоследствии появилось на месте Большого Дерева?

– Город. Что же еще… – Маранд снисходительно улыбнулся. – За городом – пустошь. А за пустошью – Темный Лес.

– С тех самых пор город приносит Лесу искупительную жертву. Так? – сказал Меламп.

– Ну да. – Маранд кивнул и сел.

– А что делает Лес с агнцами? – спросила Перса, тихая хмурая девочка. На некрасивом угловатом лице темнели большие печальные глаза. – Он их… убивает?

Гул оборвался. Притихший класс уставился на Персу. Она покраснела и, втянув голову в плечи, потупилась.

Раньше Перса была веселой девочкой, все время шутила, смеялась. Но два года назад ее старшую сестру Хиону забрал Темный Лес. И Персу как будто бы подменили. Она стала молчаливой, незаметной, ушла в себя.