– Пей! – Сказала Пиама.

Она поднесла ложку к своему искаженному образу и подобию.

Одержимый скривился.

– Сама пей, – заявил он, смешно и в тоже время жутковато подделываясь под голос Пиамы. Изловчившись, он ударил ногой по руке Пиамы.

Лекарша испуганно вскрикнула. Ложка упала на пол и зазвенела.

– Держите его за ноги! – Крикнула Датива Мелампу.

– Держи вора! – Отозвался кривляка голосом завуча.

Меламп подскочил к нему и схватил за ноги. Похохатывая, одержимый стал выгибаться, дергаться, трясти и вертеть головой. Но лекарше все-таки удалось влить ему в рот ложку противоядия.

Кривляка зафыркал, стал отплевываться. Его лицо быстро-быстро задвигалось, задергалось, заколыхалось, вспучиваясь и опадая. Оно страшно и нелепо вытянулось, а через секунду сжалось и перекосилось. Все перемешалось как на картине Пикассо. Левое ухо сползло к нижней челюсти, правый глаз оказался на лбу.

– Ну что? – сказала Ивея, с отвращением глядя на кривляку.

Лекарша пожала плечами и опять наполнила ложку.

– Чтоб вам пусто было! – Завопил голосом Ивеи кривляка.

Пирена кое-как влила в него еще две ложки. Но одержимый словно заведенный все так же гримасничал, кривлялся, дразнился.

– Надо вызывать Стражников и Одиноких. Пусть они разбираются с ним, – настаивала Датива.

– Может, попробуем вернуть демона в шкатулку? – предложил Меламп Ивеи.

Ивея вопросительно посмотрела на лекаршу.

Та покачала головой.

– Лес его знает, – сказала Пиама.

– Да вы что разве не видите, что он совсем берега потерял и ушел в сумрак? Пришлый уже завладел им, – сказала Датива.

– Кто не спрятался, я не виноват! – передразнил завуча Пересмешник.

– Угомонись, – охранник встряхнул одержимого.

– Сам заткнись, – огрызнулся как бы Тамп.

– Хуже уже не будет, – сказала Ивея и кивнула Мелампу.

Датива фыркнула и на всякий случай отодвинулась от стола. Ивея встала и отошла к окну.

К столу подошел Меламп. Он открыл шкатулку и, собравшись с духом, громко проговорил:

– Пересмешник выходи!

Все с тревогой уставились на одержимого.

Как бы Тамп изобразил лесолога и показал ему черный волосатый язык.

Наморщив лоб и брови, учитель заглянул в раскрытую шкатулку.

– Глаза протри! – Сказал Мелампу Пересмешник его же исковерканным голосом.

Меламп передернулся, схватил шкатулку, подошел к Пересмешнику и, сжав губы, поднес к его лицу раскрытую шкатулку.

– Демон Пересмешник выходи! – сказал лесолог и посмотрел на Пересмешника, как в кривое зеркало.

Подобие щелкунчика в очках рассмеялось Мелампу в лицо.

Охранник досадливо кашлянул, сказал:

– Не судьба.

Меламп нахмурился и вздохнул:

– Я хотя бы попробовал.

Он вернул шкатулку на стол.

– Поставьте ее туда, – раздраженно и нервно сказала Ивея.

– Куда-нибудь… на тумбочку, – Ивея неопределенно махнула рукой.

Меламп кивнул, переставил шкатулку на тумбочку у боковой стены, где теснились комнатные растения: кактус, алоэ, фикус, диффенбахия, шеффлера, герань, денежное и кофейное дерево…

– Все-таки надо вызвать Стражников, – сказала Датива.

Ивея хмуро посмотрела на завуча, обреченно вздохнула и подняла трубку гномофона.

– Может, я пойду? – Спросила лекарша. – А то мне как-то не по себе… – Она покосилась на кривляку, повернутого лицом к стене.

– Мне как-то не по себе, – передразнил лекаршу Пересмешник.

Он хотел посмотреть на нее, но охранник тряхнул его.

– Стой смирно, – сказал Дор.

– Останьтесь покамест… – сказала директриса Пиаме.

Лекарша вздохнула, прошла к окну и села на стул, положив саквояж на колени.

Покрутив скрипучий диск номеронабирателя гномофона, Ивея набрала номер экстренного вызова Городской Стражи.

Из трубки донеслись тихие стоны и скрипы.