«Как сговорились сегодня», – подумал здебор, вспомнив разговор с Легуром.

Хран был против его союза с Клари, один Легур тогда поддержал его. Если бы Клари знала, что мнение Легура и сейчас идет вразрез с мнением всего Храна, она бы очень удивилась. Но Харрас запретил Легуру когда-либо заговаривать с женой об этом, потому что решение он принял давно, сразу после той истории с сыном бояра Лотара. Он думал, что жена смирилась.

«Что это? Сул-Ур? Он близко и уже испытывает нас на прочность? Сколько таких проверок было во время Аларской войны?»

Пламя добралось до очередного полена – вспыхнуло и осело на чернеющей древесине. Со свистом из камина вылетел схваченный огнем кусочек коры, упал у ног здебора. Он растоптал его, не дав огню оставить след на побуревшем полу, затем поднялся по лестнице и приник к двери. Она тут же распахнулась: Клари ждала, когда он вернется.

– Прости, – сказала она.

Он обнял ее и, запустив руку в густые волосы, тихо произнес:

– Ты меня прости. Я не должен был.

Сивер проснулся рано: его разбудил шум у городских ворот. Отряд здебора Харраса вернулся в город, пришедшие громко переговаривались со стражниками, обмениваясь новостями.

Дверь распахнулась, быстро наполнив крохотную комнату прохладой.

– Просыпайся, пора коней кормить! – раздался знакомый голос, и дверь тут же захлопнулась.

На улице было пасмурно, вставать совсем не хотелось. Мальчишка медленно поднялся и принялся одеваться, все еще прислушиваясь к голосам с улицы. Ему показалось, что всадники были чем-то встревожены, но, как он ни силился, разобрать что-либо не смог. Пока одевался, услышал, как с лязгом опустились металлические решетки, а затем едва слышно затворились городские ворота. Всадники ушли вверх к черно-белой башне, понял Сивер, открыл дверь на улицу и огляделся. Маленькая площадь перед воротами уже опустела.

Небольшой дом, в котором уже три года жил мальчишка северянин, вплотную примыкал к городской стене. Над входом нависали балконы дозорной башни, покоившейся на приземистых широких воротах. Обветшалую крышу прикрыла не так давно возведенная дополнительная деревянная башня с узкими бойницами.

От городских ворот в разные стороны расходились три главные улицы: две, изгибаясь, тянулись вдоль массивной стены и смыкались с обратной стороны, окольцовывая Вартияр, третья стрелой летела через весь город, пока не упиралась в стену, закрывавшую собой необычайно высокую даже для пограничного города черно-белую башню. Поначалу, когда мальчик только прибыл в Вартияр, он каждый день с любопытством всматривался в огромное строение, разрезающее брюхо низко летящих туч, и ему казалось, что именно из-за этой башни в городе часто стоит мерзкая дождливая погода.

Напротив скромного обиталища Сивера расположились конюшни. Ему нравилось ухаживать за лошадьми. Чаще всего это были уже привыкшие к нему скакуны дозорных и городских стражей. Но, когда в городе останавливались крупные караваны, ему нередко поручали ухаживать и за лошадьми приезжих торговцев: насыпать корм, натаскивать воды из колодца, готовить мягкий настил и чистить шерсть гордых животных. В такие моменты он мысленно уносился далеко на север, откуда был родом. Сивер вспоминал, как помогал отцу собираться на охоту, провожал его за ворота крепости… Размеренная, понятная, дорогая его сердцу жизнь с родителями в Теплом ветре осталась в невозвратном прошлом, в настоящем же его окружал чуждый ему, холодный город.

Он прошел мимо ворот к конюшне, скрывшись под длинным навесом, обернулся, выискивая кого-то глазами. Закутанная в темный плащ фигура недвижно стояла, укрывшись за водостоком, полностью слившись со стеной.