Элли посмотрела ему в глаза, и он не мог отвести взгляд. Он помнил цвет ее глаз, но совершенно забыл об их воздействии. Он чувствовал этот взгляд, как прикосновение руки. Как просьбу о поддержке. Об опоре. Он же может дать ей эту малость.

– У тебя ведь нет нового адреса Сары?

– Нет. – Макс нахмурился. – Ты ведь знаешь, почему она так внезапно сорвалась в Штаты?

– Честно говоря, нет. В письме она подробно не объясняла. У меня сложилось впечатление, что она собралась начать все сначала. Новую жизнь.

– Нет, дело не в этом.

Элли выглядела шокированной:

– Она хотела убраться от меня подальше?

– Нет. Она не сказала тебе, что у Джоша обнаружили лейкемию полгода назад?

– О господи! – У Элли перехватило дыхание. – Я помню, она беспокоилась о нем, когда я уезжала. Она считала, что эта ситуация на него плохо влияет. В том числе поэтому я и уехала из Окленда.

– Они ничего не знали, пока не приехали сюда. Здесь ему стало намного хуже, и она решила, что обязана попытаться найти его отца, чтобы в случае чего иметь возможность пересадки костного мозга. Ей удалось найти его по свидетельству о рождении – оказалось, что он доктор и работает в Калифорнии. И она решила, что лучше всего будет устроить ему встречу с Джошем. По телефону или по электронной почте гораздо легче сказать «нет». Она собирается, если получится, оставаться в Штатах до тех пор, пока не сделают пересадку.

– Наверное, ей нужна помощь в уходе за ним. Я могла бы помогать ей. Бедная Сара. Наверняка она нуждается в дружеской поддержке, даже если больше ни в чем.

Ее решимость могла бы вызывать восхищение, если бы не дрожь в голосе, которая показывала, что она, так же как и он, отлично понимает, что этот план ведет в тупик.

– Элли, тебе нельзя сейчас ехать в Штаты, – мягко произнес Макс.

– Тогда в Австралию. Здесь всего несколько часов пути.

– У тебя есть там друзья или родственники?

– Ну, у меня есть знакомые в Дарвине[4].

– Почти так же далеко, как и Штаты. А с нашей стороны Австралии? Мельбурн, Сидней, Брисбен?

Элли вздохнула:

– Нет.

– Как же ты справишься одна?

– Найду работу. Я хороший специалист в своем деле.

– Уверен, так и есть. – Макс подавил вздох. – Но разве ты сможешь устроиться операционной сестрой без документов, подтверждающих квалификацию? Без справки с прошлого места работы? Они ведь наверняка захотят поговорить с твоим предыдущим начальством.

Элли снова отвела взгляд:

– Ты прав… я знаю. – Горечь поражения звучала в ее словах. – Я постоянно прокручиваю все это в голове, мучаюсь и надеюсь только на то, что мне удастся что-нибудь придумать. Какой-то выход, который сработает. – Она бросила на него взгляд, и он увидел, что ее глаза блестят от слез. – Но я не могу. Мне остается только жить одним днем, думая о том, что мне нужно делать сегодня. Даже в течение ближайших нескольких часов.

– То, что тебе нужно делать сегодня, – это убедиться, что с тобой и твоим ребенком все в порядке.

Она покорно кивнула:

– Я пойду к врачу завтра. Найду акушерку.

– И будешь рожать в больнице?

Элли затрясла головой:

– Я не могу! Что, если Маркус узнает? Захочет провести тест на ДНК или что-нибудь такое и убедится, что ребенок его? Тогда он его заберет. – Элли держалась за стол мертвой хваткой. – Я не позволю этому случиться! Я не отдам этого ребенка! Это мой ребенок! – Она повернулась, собираясь уходить.

– Эй… Мой вообще-то тоже. В каком-то смысле. – Макс тоже вскочил, собираясь ее остановить.

Если она сейчас уйдет, он не сможет ей помочь, а он уже взял на себя эту ответственность, когда «признал отцовство». Понятно, что он притворился и мог бы сейчас забыть об этом, но странным образом это чувство делалось сильнее.