Подобрался к цели вплотную, поддел крышку инструментом, резко нажал. Крышка поддалась легко и, откинув её, я, сложив руки лодочкой, зачерпнул заветную влагу. Винцо оказалось слабеньким и немного кисловатым, но это не важно – бедное горло требовало срочного вливания жидкости. Если бы выбор зависел от меня, я бы ублажил его пивком, но, как говориться, за неимением… Не чай, и на том спасибо.

Вволю напившись, я утёр рот рукавом и громко выдохнул.

– Эй, друг, как ты выбрался? – Донесся из занятой камеры удивлённый возглас. – Слушай, дай попить! Мне кроме дурацкого чая и риса сюда ничего не носят!

Я сочувственно покачал головой.

– Да, от чая ничего хорошего не жди, – подойдя к решётке и тщетно пытаясь разглядеть своего собеседника, протянул я. – За что лямку тянешь, любезный? Спёр чего, али сдушегубствовал?

– Если бы, – вздохнули за решёткой, – за любовь сижу.

– Что, насильник?

– Да какой я тебе насильник?! – Взвился субъект. – Я жертва обстоятельств! Ну, подумаешь, на меня девка здешнего хозяина запала! Я же ничего такого не хотел! Да и не успел, если быть точным! Как через стену перебрался – сразу сцапали, будто ждали!

– И теперь сидишь, значит? – Хмыкнул я.

– Сидеть мне недолго осталось, – обречённо донеслось из камеры. – Обещались на днях меня того…

– Через что?

– Что через что?

– Ну того, через что? Вешать будут или башку рубить?

– Резать.

– Вены?

– Хуже – хозяйство.

– Так тебя кастрировать собрались?!

– Ага. Говорят, блудником меньше будет. – Мрачно усмехнулся заключенный и тут же сорвался на крик:

– А я не блудник! Я просто мимо проходил, а тут эта своими прелестями трясёт да глазки строит! Вот я и повёлся!

– То есть, ты не местный, – заключил я.

– Я путешествую с Великой Миссией! – Высокопарно произнёс узник.

– Представь себе, я тоже, – пробормотал я, после чего запустил руку через решётку, ухватил своего собеседника предположительно за рукав и перетащил прямо сквозь деревянные планки.

Паренёк лет шестнадцати еле удержался на ногах от моего рывка. Его довольно смазливое лицо, с хитрющими узкими зенками и следами недавних побоев, выглядело донельзя ошарашенным. Длинные чёрные волосы были собраны на затылке в растрепавшийся пучок. Одет же он был в тёмно-синий короткий халат с рукавами, перехваченный широким жёлтым поясом, серые мешковатые штаны до колен и популярные здесь деревянные сандалии.

– Ч-что ты сейчас сделал? – Нервно заозиравшись по сторонам, спросил он.

– Ну, ты ведь сам попить просил, а никакой подходящей ёмкости, чтобы её в твою клетку протиснуть я здесь не наблюдаю.

– Да, точно, – с интересом разглядывая меня, кивнул он.

Затем, видимо налюбовавшись моей персоной, он кинулся к бочонку и опустил в него голову. В этой позе он простоял не менее двух минут, и я начал опасаться, не утоп ли он там на радостях, но при моём приближении он вынырнул и громко втянул в себя воздух. Постоял, отдышался, после чего снова повернулся ко мне.

– Ты чародей! – Обвиняюще тыкнув в меня пальцем, произнёс он.

– Что так заметно? – Притворно ужаснулся я.

– Как ты сюда попал? Ведь всем замеченным в чародействе запрещено попирать своими ногами земли Повелителя Драконов!

– Это почему запрещено? – Возмутился я.

– Понятия не имею, – пожал плечами малолетний узник. – Несколько лет назад вышел указ, гласящий, что все чародеи, обнаруженные в Краю Драконов, должны быть схвачены и переданы местным мандаринам.

– Кому-кому? – Переспросил я, полагая, что не расслышал.

– Мандаринам. Это высшие чиновники Повелителя Драконов! И что они с ними делают никому не известно.

Значит, меня схватили, чтобы передать каким-то там мандаринам. Что-то нынешнее путешествие у меня с самого начала не заладилось. Сначала недолёт этот, потом оказывается, что здесь магов не жалуют, причём, как я понял, всех без исключения, вне зависимости от цветовой принадлежности. Эх, дикая страна – дикие нравы!