– Чем тебе эльфы не угодили? – снова спросил южанин.

– Не твое дело, – буркнул мальчишка, насупливаясь еще больше.

– А все-таки?

Белик чуть повернул голову и взглянул на начальника охраны – долго так, оценивающе, словно хотел увидеть его насквозь. Лицо у пацана потемнело, стало каким-то жестким и даже жестоким. Зато глаза, наоборот, вспыхнули и снова засветились такой ненавистью, что Гаррон даже обеспокоился: ого! Похоже, тут не обошлось без скверной истории с участием темных, вот малец и бесится. Того и гляди, ввяжется в драку, исход которой был заранее предрешен: против трех эльфийских мечников, в одиночку, мелкий сопляк, еще не достигший совершеннолетия...

Белик немного подумал, вздохнул и совершенно неожиданно спросил:

– А знаешь, чем отличается светлый эльф от темного?

– Чем?

– Темный за оскорбление без лишних разговоров подвесит тебя за глотку, а светлый при этом вежливо поинтересуется: не жмет ли петля? Но зато его вполне можно успеть послать по матушке, прежде чем веревка окончательно затянется, тогда как с темными этот номер не пройдет: больно скоры, сволочи. Таких надо посылать заранее, специальным письмом с гербовой печатью и подписью.

– Зачем? – машинально спросил южанин, слегка ошалев от такого ответа.

– А чтобы быть полностью уверенным, что до адресата дойдет вся широта твоей души и тот изысканный слог, которым ты желаешь его, любезного, щедро одарить. Все три этажа, если ты понимаешь, конечно.

Гаррон покосился на едущих вдалеке эльфов и хмыкнул.

– Ты это… поосторожнее, что ли. Повезло, что дядька в тот раз заступился.

– Да, кому-то из нас повезло, – лицемерно вздохнул Белик. – Жаль, что не мне… а вот скажи еще: что надо сделать, чтобы эльфа перестали называть темным?

– М-м-м… перекрасить?

– Не-а. Хорошенько прожарить. А если подкрасться и посильнее пнуть под зад, он приобретет замечательный малиновый оттенок. У меня вчера почти получилось, да жаль: Дядько испортил все веселье.

– Я гляжу, ты не любишь темных? – усмехнулся Гаррон.

– Зато ты, похоже, обожаешь.

– Сдурел?!

Юноша насмешливо хмыкнул.

– Молодец, пацан! – воскликнул незнакомый молодой воин, показав большой палец, и хитро подмигнул. – Но в следующий раз на рожон не лезь: ушастые располосуют на длинные ленточки и не поморщатся. Никакие боги не спасут.

– Боги? – с любопытством обернулся Белик, пробежавшись глазами по роскошной рыжей шевелюре говорившего. У него оказалось узкое хищное лицо, характерный разрез глаз с чуть опущенными наружными краями, забавные веснушки на носу и алая капелька охранительного медальона на груди. Такие носили только приверженцы культа ста богов, чьи почитатели встречались в далекой Ланнии. На амулете взгляд мальчишки ненадолго задержался, на краткий миг стал необычайно острым, но почти сразу погас. – Ого! Ланниец?

Воин кивнул.

– Меня Весельчаком кличут. А вон тот мрачный тип, что сейчас нагло зырит на твоего гаррканца, мой напарник – Аркан.

Юноша одобрительно покосился на жилистого парня с правильным лицом, пронзительными черными глазами и тонкими усиками над верхней губой, который действительно внимательно разглядывал великолепного скакуна.

– Да пускай смотрит, не жалко. Только чтоб дырку не протер, а то у моего Карраша шкура дорогая. Как я ее потом заштопаю?

– Эльфов вон, попросишь, – хохотнул рыжий. – Говорят, они магией чего хочешь залепят: хоть пробоину в судне, хоть дырку в заднице.

– Ну, положим, не всякую дырку и не во всякой заднице. И потом, далеко не каждый ушастый владеет силой: только представители правящих домов, да еще Хранители. Остальные – так… пшик один, а не магия, – спокойно отозвался юноша. – К тому же, своего Карраша я ни в жизнь не доверю ни одному эльфу, так что перебьются на изжоге.