Мы замерли у круглого окна,

За стёклами – нагие ветки дуба…

Я клеветал, что наша суть грешна,

И был оскал смешной и белозубый…

И под навет скрипел дырявый пол,

О прошлом я твердил, как о позоре…

Хулы я много вздорной намолол,

Боясь, что нежность превратится в горе…

(23 октября 1993 года, Армавир)

***

Я смотрел у окна на скрипучем паркете,

Как вечерняя мгла поглощала оттенки,

Пожирала осеннюю прелесть соцветий

И узоры ковров на тахте и на стенке.

А ведь краски живут и во мгле, потаённо, незримо,

Их хранит темнота, словно тайных и доблестных пленных…

Так великие мысли от разума телом таимы,

Коль не явит их блеск откровений священных…

(23 декабря 1993 года, Армавир)

Встреча под вечер в саду золотистом,

Запахи яблок, наливок и мёда…

С ней я, как встарь, был наивно-речистым,

Я уверял, что минули невзгоды…

Глупость надежд пусть не будет обузой!..

Боже, яви мне суровую милость:

Дай избавленья от вздорных иллюзий,

Дай, чтобы чаянье с явью смирилось…

(26 декабря 1993 года, Армавир)

***

А ночью в церкви – и весна, и бденье,

И всё земное мнится мне грехом,

И пламя свеч колеблют песнопенья,

И белый попик весел под хмельком.

А рядом люди на колени пали,

И ночь пасхальная за окнами светла…

И вдруг по храму тени замелькали,

Как души, отвергавшие тела…

(15 февраля 1994 года, Армавир)

Творю в ночной росе молитву о покое,

Акации вокруг церковные цветут…

И вдруг я расстаюсь с раздумьем и тоскою,

Но счастлив этим я лишь несколько минут.

И вновь мучительны и звёзды, и цветенье,

А тело грешное измучено душой…

Ужели мне искать покой в исчезновеньи?..

И будет ли душа в бесплотной жизни мной?

И кем мой станет дух, когда лишится тела?..

Ужель не вспомнит он, как вместе с плотью жил,

Как, слабая, она в соблазнах сладких млела,

И грозно он её за суетность хулил?..

Душа и плоть мои, друг друга искалеча,

В борении своём и создали меня…

И если быть иным без их противоречий, —

В бессмертие души не стану верить я.

Но если вера вдруг в бессмертье душ наполнит

Рассудок грешный мой, – не захочу я рай…

И пусть тогда Господь мои кощунства вспомнит,

А я взмолюсь Христу: мне вечной тьмой воздай!..

(03 мая 1994 года, Армавир)

***

И снова осень, и ручей, и дом,

Где, будто встарь, мне вечерами рады…

Иконные и токи, и оклады,

И солнце над часовней за окном…

И я бессилен больше не скорбеть,

Что всё для нас не кончилось на свете…

Ведь знал, прощаясь, я, что надо умереть

И не застрять в позорном лихолетье…

(16 августа 1994 года, Армавир)

В харчевне карачаевской – харчо,

И белое вино, и бастурма, и полдень…

А рядом девичьи и кудри, и плечо,

И свет её лица, как будто он – Господень…

А в небесах – прохлада вешних гор,

И белый голубь, как благословенье…

И мнится мне, что Боже длань простёр,

Нежнейшую, как в детстве умиленье…

(17 августа 1994 года, Черкесск)

***

На круглом столе и наливки, и мёд,

В осенней беседке все запахи лета,

И вечер, как тайну, тепло бережёт

И токи янтарного липкого света…

Мне гостья внушала, что беды во мне,

И если себя изменить я сумею,

То горькие истины будут добрее,

И боль станет сладкою, будто во сне…

(18 августа 1994 года, Армавир)

***

Снова цветенье и запахи сада,

Бденье ночное у лампы на даче…

Больше соблазнов и грёз мне не надо,

Я не хочу ни страстей, ни удачи…

Робко склоняюсь над Ветхим Заветом,

Жёлтая лампа букет золотила…

Пыхнет ли Боже в душе моей светом,

Если мне душу судьба погасила?..

(24 января 1995 года, Армавир)

Священник смотрел на неё утомлённо,

И белые губы игуменьи сжаты,

И запах весенний, закатный и знойный

Вливался во хлад монастырской палаты.

И слёзно смуглянка в обитель просилась,

И красные губы шептали обеты…

И видеть мне это – Господняя милость