И снова я хотел всю сладость прегрешенья… —

Раскаянья приятно бередили,

И подстрекательским казалось мне прощенье…

Ужели Бог простил, чтоб мы опять грешили?..

(19 апреля 1990 года, Москва, Донской монастырь)

Она отдалась, чтоб забыться,

И вспомнила счастье во сне,

И мысленно стала молиться

Распятому Богу и мне.

Святой мне молитвы не надо,

Я грешной хотел ворожбы,

Хотелось дворцового сада… —

Не этой скрипучей избы.

И всё непонятно до боли

И холода в теле моём…

За окнами – снежное поле

И утренний храм с вороньём.

И вот распростёртого тела

Коснулся негреющий луч,

Икона в углу посветлела,

И звон колокольный тягуч.

И дом наполняется синью,

И я пробужденья страшусь…

Вот так я не понял Россию

И с ней на погибель сольюсь…

(22 апреля 1990 года, Москва, Тушино)

Мне снилась схимница прекрасная и злая,

Она уходит в ночь, о призраках мечтая,

О тех, кто нашу кровь, целуя в губы, пьёт,

О тех, кто радости не ждёт…

И понял я теперь, Россия,

Что мне приснился символ твой…

Всегда была ты всех красивей,

И кровопийцей, и святой!..

(23 апреля 1990 года, Москва, Рогожское кладбище)

Прикоснусь губами к платью голубому,

И влекут нас звёзды, аромат и тишь…

А своё влеченье к чуждому и злому

Не себе, а мне ты, чую, не простишь.

Будешь обвинять ты грозно и обильно,

Будто вдохновитель я твоих грехов,

Но весной меня ты не прощать бессильна,

Если манит лунность речки и лугов.

Посмотри: у церкви расцветают вишни,

Помечтай о свадьбе и любви для нас, —

Ведь с небес нас горько вразумит Всевышний,

Ведая всю глупость и надежд и фраз…

(16 августа 1990 года, Армавир)

В осенней мгле целуешь очень скромно

И целомудренно-изысканно…

А прежде ты была порочно-неуёмной,

Иль, может, ты опять неискренна?..

Но прошлое твоё я не хочу узнать,

Ведь правда о тебе моею станет жутью…

Я лучше научусь воспринимать

Личину сладкую – твоею новой сутью…

(10 сентября 1990 года, Армавир)

В лесу закатный снег сквозь окна всё темнее,

И взор спесивый в зеркала и в гостью,

И плоть хотела стать с ней круче и сильнее,

И напиталось тело злостью…

Но жалость к женщине из чувственности зрела,

А мысли в распре до телесной боли:

«Да кто же я такой?.. я – крепость злого тела,

Или душа, как снег, померкшая в юдоли?..»

(05 февраля 1991 года, Армавир)

***

И жухлая трава, и в ней весенний иней,

И я перчатку тискаю в горсти,

И возле приозерной лесопильни

Стремится чувство в мысль перерасти.

И я прошёл у озера по кромке

Последнего и слабенького льда,

И мне судьба казалась столь же ломкой

И столь же уходящей в никуда.

И всё ж весне я радуюсь невольно,

Иначе не способно естество… —

Когда ему до безразличья больно,

Другое возникает божество…

(17 декабря 1991 года, Армавир)

В лесу вечерний и студёный дождь,

И я ступаю по увялым листьям…

Я помню прошлое одним лишь серо-мглистым,

Не ведая, где истина, где ложь.

Любил ли я?.. иль только лицемерил,

И краснобайством обманул себя?..

Узнал ли правду?.. или глупо верил,

Что истина – лишь то, чем утешаюсь я?..

(19 февраля 1992 года, Армавир)

***

Припомнились грехи и изнуренье оргий,

А вешней зорьки хлад и в роще и с небес,

И мутят душу плотские восторги,

И сладость духа – мука для телес.

На переливах рос изодранные тени,

И в алых бликах струй и в ряске камыши,

И в самый тихий миг достигнул примиренья

Мрак тельных бесов с белизной души.

(09 марта 1992 года, Армавир)

Серебрится от инея осень,

И рассвет лихорадочно-жёлт,

И каёмка неровная сосен

Зеленеет за бликами вод.

И заветное страстное имя

Прорывается в память мою…

Измышленьями вздорными, злыми

От него оборону креплю.

Вспоминаю грехи и пороки,

Чтоб забыть мне навеки её…

Но ведь благовест грозный, далёкий

Будоражит сознанье моё…