Она любила гулять в темноте. Обычно в полнолуние ей не спалось и девочка выходила из спальни. Крепко прижимая к себе игрушечного щенка, она шла по темным пустым коридорам, выглядывала в озаренные лунным светом окна.

Доходя до лестницы на чердак, она поднималась в душное затхлое помещение и вылезала на крышу. Это она проделала и в эту ночь.

Лесли всю жизнь прожила здесь. Она не помнила своих родителей, да и, по правде сказать, не очень то в них и нуждалась. У девочки было все, что нужно: дом, еда, подруги и друзья, заботившиеся о ней взрослые. Другой жизни она, разумеется, не знала.

Война, прогремевшая почти 80 лет назад и уничтожившая весь мир, круто изменила будущее людей. Большинство погибли. Оставшиеся укрылись в безопасных местах. На тот момент безопасных…

Со временем радиация сожрала и добила все то, что уцелело после войны. Какие-то люди, у которых в душе было минимальное сочувствие детям и верующим душам, построили над этим монастырем защитный купол. Внутри купола росли деревья и трава. Воздух был чистым, им можно было дышать без специального баллона. Здесь жизнь была прежней.

Какое-то время. Ее мать умерла при родах, а отец был неизвестен. Когда родилась Лесли, проблем уже хватало. Радиация проникала в почву все глубже и глубже. И если купол защищал от ядовитых паров сверху, то снизу он был бессилен. Несколько лет назад на территории монастыря погибло последнее дерево. А зеленую траву Лесли и вовсе не застала. Земля погибала, отравленная, облученная, и у настоятелей монастыря не было средств, чтобы исправить положение.

Лесли медленно огляделась вокруг, вдыхая ночной воздух. Стоя на пологой крыше, девочка с легкостью ловила равновесие и балансировала, проделывая это множество раз прежде. Да, она встретила много полных лун в одиночестве, гуляя по этой потрескавшейся черепице. Она не чувствовала себя одинокой. Просто время от времени нужно было выбираться сюда. Просто чтобы подышать.

Дойдя до края кровли, девочка повернула было обратно, но краем глаза заметила нечто, чего никогда не было раньше. На башне, стоявшей впритык, тускло горело окно. А через мутное стекло Лесли разглядела там черные силуэты людей. Девочке стало интересно, с чего это вдруг монашки посреди ночи решили собраться в зале для совещаний.

Проскользив до края кровли, Лесли присела на корточки и медленно открыла ставни. Теперь до нее долетали обрывки фраз, эхом отражающиеся от стен башни.

– … да поможет нам Истона! Мы не можем говорить об этом, сестры!

– Она права! Мы избраны свыше, чтобы заботиться об этих сиротах. Мы не можем даже допускать подобной мысли! В вас слышны слова Таррия!

– Сестра Маргери, Вы, очевидно, давно не заходили на огород. Плоды погибли, мы лишились урожая! Наши запасы впервые перестали пополняться.

– Но у нас же есть целый подвал! Там лежит еда еще со времен пожертвований!

– Кэтрин, сядь, успокойся! Мы говорим теперь не о возможности прокормиться. А о выживании.

Лесли приоткрыла ставни пошире и придвинулась ближе. Она не боялась, что ее увидят – окно было расположено высоко над полом.

– Смерть идет за нами, сестры! И мы хороним все больше невинных душ! Так больше не может продолжаться. Эти мучения должны быть прекращены!

– Я согласна. Заставлять детей страдать – худший из возможных грехов!

– Она права.

– Она права!

– Что Вы предлагаете, сестра Бэт?

– Я пытаюсь донести мысль, что мы все рано или поздно умрем. Скверна уже в нашей земле! Теперь лишь вопрос времени, когда последний ребенок умрет в муках. Вспомните, несчастного Бенджамина! Он страдал чуть больше месяца. И все это время я свято верила и молилась о том, чтобы ему стало лучше! Но, увы, зло всего мира ополчилось на нас. Мы не можем защитить наших детей, сестры! Это больше не в нашей власти.