Подполковник нетерпеливо взмахнул рукой, и недавний студент отбарабанил:

– Управление математическими машинами посредством ввода нулей и единиц – долгий и весьма утомительный процесс, все это чревато ошибками. Такую работу должны выполнять за нас машины. Для этого и нужны переводческие программы. Вводится короткая команда, которая затем автоматически переводится в нули и единицы.

Очередной взмах рукой.

– Цель заключается в том, – продолжил Леонид, – чтобы когда-нибудь можно было давать машине инструкции на русском языке.

– Ага. То есть речь о далеком будущем?

– И да, и нет, товарищ подполковник. На данном этапе уже достигнуты первые промежуточные успехи. Но предстоит еще решить проблему с малым объемом памяти и устройствами ввода данных.

– Ясно, – сказал Сапустин и достал из ящика стола связку ключей. – Тогда, Птушков, к делу.

Подполковник привел Леонида в ярко освещенный бункер и указал на ящики выше человеческого роста, громоздившиеся у грузового лифта. Судя по перевернутым надписям и рисункам, ящики полагалось хранить в вертикальном положении. Этот факт Леонид никак не прокомментировал.

Во-первых, подполковник не спрашивал его мнения.

Во-вторых, Леонид совершил частую ошибку новобранца, разглядев глубокий смысл за обычным пренебрежением к инструкциям.

В-третьих, только Леонид подумал было, что его молчание могут принять за недостаток бдительности, как Сапустин объяснил, что ответственные за разгрузку болваны сидят на гауптвахте и такая же участь постигнет и Леонида, если он допустит хоть малейшую халатность.

Оставалось неясным, почему, если ошибку заметили и виновные строго наказаны, ящики все еще не поставлены как надо. Тем временем Сапустин наконец перешел к делу:

– Здесь у нас небольшая вычислительная машина, которую предстоит приручить. Так что поосторожнее с монтировкой. Поскольку технические специалисты нашего отдела пока выведены из строя, ты займешься наладкой. Подчиняешься инженеру-майору Бубнову. Пока он в больнице, будешь ежедневно подавать рапорт мне.

Леонид проблеял сначала «Есть, товарищ подполковник», а потом попросил разрешения задать вопросы. Сапустин фыркнул.

– Если бы я знал ответы, ты бы тут не стоял, – сказал он. – С документами ознакомишься в комендатуре. Под присмотром, разумеется. И помни о клятве, которую дал!

Сапустин на ходу провел пальцами по ящикам. У лифта он обернулся:

– Да, Птушков… как ты будешь отдавать команды машине, не имеет значения. У нас сначала практика, потом теория. По мне, так хоть песни ей пой, если поможет. Главное – максимально быстро получить результаты.

Бетпак-Дала, 1957–1958

Как только Леонид выполнил приказ по приручению машины, его перебросили в другую воинскую часть. В следующие месяцы он помогал самым разным подразделениям. Некоторые были настолько секретными, что шифровались даже инструкции по продовольственному обеспечению, а любой разговор напоминал словесную дуэль на аббревиатурах. Напряжение, царившее в этих воинских частях, навело Леонида на мысль, что впереди у человечества что угодно, только не радужное будущее. В октябре, когда вооруженные силы США, где служил Элвис Пресли, разместили в Западной Европе один из опаснейших видов оружия, Леонид получил приказ отправиться в Железнодорожный.

За кодовым названием скрывался барачный поселок в Голодной степи Казахстана в двух с половиной тысячах километров от Москвы. Здесь живописно соединилось тщательно ухоженное и безнадежно заброшенное. Мятые щиты с предупредительными знаками и караульные вышки обозначали границы закрытого поселения. Вокруг офицерского барака роскошный цветник упрямо боролся за жизнь в суровых условиях. Самым высоким сооружением был шахтный копер; но нигде не было и намека на насыпь, за которой скрывалась бы шахта. На западной окраине поселка возвышался бетонный массив без окон. Прежде чем заливалось очередное межэтажное перекрытие, краны устанавливали в недостроенную коробку громоздкие ящики.