Экзальтированная толпа обожала своего правителя, возносила наравне с богами.

Не императора, князя. Есть ли надежда, что он не свергнет отца с братом, а будет править где-то в других землях с другими порядками? Или установит их сам? Нет, какая разница, все равно это будущее слишком ужасно, каким и где бы оно ни было.

И неужели нет способа снять проклятие? Я пока так и не научилась сколько—нибудь контролировать свою силу. Наоборот, закрылась от нее – понимая умом, что банальный страх ее заблокировал, но во сне она прорывалась и показывала Его. Ужасающего далекого и до боли близкого. До чего же тяжело.

Но один из последующих снов, казалось, воплотил желание быть ближе – вот только как! Стыдно вспомнить… и стыдно, и сладко до головокружения. Что бы сказал сам Ленс, если бы узнал? Нет, ничего он не скажет, он и вовсе пропал из моей жизни. Хотела призвать силу, чтобы задать конкретный вопрос – появится ли в ней снова проклятый принц, но ответом был холод пустоты.

Что же происходит с моим даром? Не думала, что начну по нему скучать, но если Лейра права, и это дар Верховной, то я так или иначе несу ответственность перед империей. Вдруг без меня она падет под натиском фаргонских пушек? Или от экзотических ядов Ридгии? Или лунные эльфы Гринустайра пойдут в атаку, как сто лет назад, несмотря на слухи о крепкой дружбе императора с лунным погонщиком. Готова ли я принять ответственность, на минуточку, за всю империю и ее жителей от мала до велика? Порой, в моменты особо острой жалости к себе, мысли жалили роем безжалостных ос, и от них не было спасения. Но, с другой стороны, я приводила контраргумент – сны не могли этого подтвердить. В них с пугающим постоянством (приносящим временное облегчение) появлялся только Ленсар. Я и сама уже чувствовала себя проклятой. Сполна.