– Без.

Ее огненные волосы перемещались по зеленому пространству, я глядел и думал о свече, что несут в темноте храма к алтарю. И этот запах ладана.

– Еще что-нибудь? – ее звонкий голосок вернул меня в реальность, буквально выдернул из грез.

– Нет, спасибо.

– По карте? Три тысячи семьсот пятьдесят рублей, пожалуйста. – Я приложил карту к аппарату.

Пока я копошился, девушка уже упаковала розы в бумагу. Как только чек выполз из полагающегося места, она вручила мне сверток.

– Всего доброго, хорошего дня! – Уходя, я не смотрел на нее, но знал, что цветочница улыбается.

– Хорошего, да.

С крупным свертком из белой бумаги я снова преодолел пешеходный переход, на этот раз ноги топали в пекарню. Солнце заливало линии Васильевского острова. Это один из самых маленьких по площади районов Санкт-Петербурга, его заполняет только малоэтажная застройка. Самое забавное, что остров тут не один, а целых два, второй – Декабристов, раньше его называли Голодай. Эта пара разделена рекой Смоленкой. Есть здесь и Серный остров, но на нем никто не живет.

Пока я мысленно плавал по островам, ноги принесли мое тело и затуманенную голову в назначенное место. Заведение притаилось на первом этаже пятиэтажного здания. Уютное, теплое пространство, наполненное ароматами свежей выпечки и кофе. Солнце облизывало слоеное и сдобное тесто. Очередь из пары человек позволила мне подумать над заказом, я принял решение купить два больших бутерброда с курятиной, пару круассанов: один с миндальной, второй с малиновой начинкой, какао с каштановым сиропом и черный кофе с сахаром.

Круглолицая блондинка с широко посаженными глазами приняла мой заказ. Девушка без особого энтузиазма вбивала в компьютер все, что я произносил.

– Что-нибудь еще? – она жевала жвачку. На форме морковного цвета красовался бейджик с именем «Настя».

– Нет, благодарю.

– Оплата? – ее челюсть двигалась из стороны в сторону.

– По карте.

– Прикладывайте.

Я повиновался этой молодой и уже столь угрюмой девушке. А ведь еще только утро, без пяти минут десять.

В кармане джинсов почувствовалась вибрация, звук на телефоне практически всегда отсутствовал, так как громкая музыка меня раздражала. Звонила Лиля. Я глядел на ее имя на экране, и на моем лице появилась нежная и дебильная улыбка.

– Ты где? Я проснулась, а тебя нет, – она тянула слова, зевала и причмокивала.

– Я тут… – я смотрел на сверток с розами и не знал, что соврать, – вышел покурить, не стал тебя беспокоить. Скоро буду, поваляйся еще немножко, – я знал, что при разговоре с Лилей воркую как голубь, наверное, со стороны это выглядело весьма убого. Высоченная, нестриженая шпала, в не пойми каких шмотках, сжимает телефон и с дурацкой улыбочкой курлычет.

– Ваш заказ, – мерзкий голос Насти, одетой в униформу морковного цвета, выдернул меня из разговора. От неожиданности я нажал на красную кнопку телефона, растерянно взял крафтовый пакет и пару стаканов, под пристальным взглядом девушки шмыгнул в дверь и был таков. Настя, пососи глицин!

Проскакав пару пешеходных переходов и свернув за угол, я оказался на своей линии. Сверток с розами приютился в левой руке, в ней же я держал пакет с выпечкой, а в правой – два стакана на подставке. Моя неуклюжесть проявлялась во всей красе, если дело не касалось живописи: замечтаться и упасть или сбить кого-то с ног – вполне в моем духе. В этот раз я старался максимально сосредоточиться, чтобы не расплескать кофе или не растянуться на асфальте.

Подходя к парадной, я начал думать, как же открыть входную дверь? Ключи в нагрудном кармане клетчатой рубашки, под ней красовалась майка-алкоголичка. Руки заняты, класть еду или цветы на землю не хочется, но что делать, придется. Ладно, поставлю стаканы на асфальт, открою дверь и поднимусь на свой этаж. Блин! Там тоже дверь. А домой-то хочется. К Лиле хочется.