Нахмурившись, я уложил Антареса в кроватку и вышел к ней. Девушка выглядела крайне раздражённой. Не успел я спросить, что случилось, как она схватила меня за плечо и, почти волоком, потащила по коридору к своей комнате. Угрожающе щёлкнул засов, я стоял под испепеляющем взглядом девушки, у которой и в мыслях не было ослабить хватку.

– Где ты его взял? – холодным голосом произнесла она.

– Что взял? – тупо спросил я, а её пальцы сильнее впились мне в руку, правое запястье начало медленно выворачиваться.

Мельком подумалось о тех зелёных пятнах, слишком уж хват был сильным. Я еле слышно закряхтел, чувствуя, как подгибаются колени.

– Фото! Где ты его взял?! – Роза повысила голос, а когда я не ответил, ещё сильнее вывернула мне руку, стиснув пальцы. Не в силах больше это терпеть, я громко застонал и рухнул перед ней на колени, чувствуя, как из глаз своевольно полились слёзы.

Опустив голову, я смотрел, как растекался ковёр и туфли Розы, которая неожиданно выпустила меня. Не совладав с внезапной свободой, я рухнул на пол.

– Зачем ты его защищаешь?

– Кого? – стоя на четвереньках, я поднял на неё лицо, уже ожидая продолжения мучений.

Плотно стиснутые губы дрогнули, глаза заблестели. Прикрыв лицо руками, девушка села на ближайший табурет и зарыдала. Плечо уже почти не болело, тем более, что я понимал, почему она так со мной поступила. Бесшумно подойдя к ней, я, колебаясь, дотронулся до её плеча и сказал:

– Не плачьте, мисс Роза, всё… хорошо… – она подняла на меня глаза – красные и ещё более злобные.

– Уйди прочь!

И я вышел, лишь немного задержавшись в двери, за что она швырнула в меня небольшой книжкой – это придало мне скорости.

Оставшуюся неделю мы не разговаривали, даже взглядов друг друга избегали, но могу с уверенностью сказать, что эти дни Роза походила на меланхоличное приведение, каким-то образом покинувшее Запретную Часть. Йохан всё так же со мной не общался, да и Тай больше не лез ко мне, так что весь мой круг общения состоял из Антареса и трёх сестёр, с даром к телепатии. От старшей я узнал, что они дочери одной цыганской пары и, что они – не первый такой случай.

– Подобных нам называю «Триклюра». То есть, когда в семье рождается подряд трое детей «уродов». Говорить может только старший ребёнок, а между собой мы общаемся… – Сара замялась. – Те-ле-па-ти-ей… – отчеканила она это сложное – для себя – слово.

– А у этой Триклюры есть какие-нибудь другие особенности? – спросил я, на что Сара и две немые сестры не нашли ответа и больше я их с этим не допрашивал.

В целом, наши разговоры больше не касались никаким образом Триклюр. Зато сёстры часто интересовались жизнью приюта, других детей. Я, не задумываясь им всё рассказывал: про ссору с Йоханом, про то, как на меня вдруг обозлилась мисс Роза…

– Ну, ты попытался стать одним из них. – задумчиво проговорила Сара, почесав веко единственного глаза. – Как думаешь, что пошло не так?

– Да много что… Всё с самого начала пошло как-то не так… – я молча смотрел, как Антарес, дремлет на коленях средней Лолиты, пока Глория пыталась усадить ему на макушку чудное растение, Элли. – Я может быть и не «урод», а всё же другой…

Утро сегодня было самым обычным, ничуть не отличающимся от прочих. Мы завтракали, когда в дверь позвонили. Миссис Танкевикнэ пошла открывать, но прежде чем сунуть ключ в скважину(а она всегда держала дверь замкнутой), она посмотрела в глазок, после чего позвала одного из ребят – бледного и тощего блондина восьми лет – Силена. Роза, раскладывавшая завтрак по тарелкам, настороженно замерла. Вскоре вернулся легконогий Силен с коротким посланием: