– Сколько их! – ужаснулся Владик. – Неужели все люди на свете превратились в этих чудовищ? Как подумаю, что остались только мы….

– Да, мне тоже от этой мысли не по себе, – поддержал его Цент. – Как подумаю, что на всем белом свете помимо меня остался только лох в очках, аж в дрожь кидает. И почему вместо тебя не выжил какой-нибудь конкретный пацан, а еще пара молоденьких телок?

Миновали деревню и вновь с обеих сторон пошли бескрайние поля. Цент не совсем понимал, в каком направлении они движутся, и, что куда важнее, совершенно не понимал, куда им двигаться нужно. Окрестные деревни кишели ходячими мертвецами, логика подсказывала, что в городе дела обстоят не лучше. То есть, они, вероятно, обстоят куда как хуже, потому что концентрация двуногой биомассы там заметно выше, чем на периферии. Зато в городе было больше мест, где можно спрятаться от зомби. И, самое главное, в городе была еда. Много еды. И пиво. И сигареты.

– Что мы будем делать? – спросил Владик. – Куда поедем?

Цент не успел и рта раскрыть, как автомобиль чихнул пару раз, и заглох. Первая мысль, что бензин закончился, оказалась неверной. Датчик показывал, что в баке еще полно топлива. Либо датчик врал, либо средство передвижения сломалось.

Выбравшись из машины, Цент обошел грузовик по кругу и в сердцах ударил его ногой по колесу.

– Что с машиной? – спросил Владик, не без опаски выбираясь наружу.

– Не знаю.

– Может, свечи залило?

– Проверь.

Владик не стал этого делать, потому что даже приблизительно не представлял себе, где в автомобиле свечи и зачем они нужны, а о том, что их может залить, слышал в автомастерской, куда гонял на ремонт свою машину.

– Что будем делать? – спросил он.

– Да отвяжись ты! – рыкнул Цент. – Пристал со своими вопросами как банный лист к банщику.

Сам он зашел грузовику в тыл и распахнул двери кузова. Понадеялся, что внутри окажется что-то такое, что поможет им в нелегком деле выживания в условиях зомби-апокалипсиса. Почти не ошибся – в кузове оказались мешки с цементом.

– Что же за день-то такой? – сокрушенно вопросил Цент у неба. Небо не ответило. Вадик заглянул в кузов, увидел цемент и благоразумно воздержался от комментариев.

Дальше пришлось идти пешком. Цент не любил туризм, и вообще всегда считал, что пешком ходят и на автобусах ездят одни лохи, а реальные перцы рассекают на крутых тачках. Сказать по правде, сейчас он согласился бы и на жидкую, лишь бы не выворачивать ноги.

Куски куртки Владика, каковыми Цент обмотал ступни, давно протерлись до дыр. Цент стащил с ног эти ошметки и пошел босиком. Асфальт был неприятно холодный, на его поверхности часто попадались мелкие камешки, причинявшие дискомфорт. А тут еще рядом шел себе и в ус не дул программист, на ногах которого красовались удобные ботинки. В том, что крутой перец терпит неудобства, а лох нет, Цент увидел величайшую несправедливость. Подобное положение вещей противоречило основным законам мироздания, оно потрясало устои вселенной. Цент понял, что должен все исправить.

– Разувайся, – приказал он Владику.

– Что? Зачем? – тут же начал сыпать тупыми вопросами программист, напоминая этим ныне покойную Анфису.

– Обувь снимай! – прикрикнул Цент. – Живо. А иначе я тебя ударю.

В подтверждение своих слов Цент сунул Владику под нос окровавленную биту, и предложил понюхать, чем она пахнет. Пахло орудие смертью. Этот запах отшиб Владику желание задавать вопросы, будь они глупые или умные. Вместо этого он быстро разулся, оставшись в одних носках.

– Носки тоже, – скомандовал Цент.

Владик снял и носки. Тогда Цент схватил его ботинки, размахнулся, и бросил далеко в поле. Программист проследил за их полетом, после чего повернул к Центу лицо, отражающее лишь одну эмоцию – искреннее недоумение.