«Ради бога, держи себя в руках!» – мысленно велел он себе.

«Легко сказать… – подумал Гидеон. – Она ведь так прекрасна! Вылитая аристократка со старинного портрета, с нежной, прозрачной, чуть тронутой розовым кожей и водопадом черных волос». Опасные изгибы и рельефные мышцы, которые обычно мало кого украшали, удивительно ей шли. Скарлет выглядела гармонично и изящно. Да, именно изящно. Вот то слово, которое идеально описывает ее покрытую татуировками спину. На пояснице были начертаны слова TO PART IS TO DIE[3] в обрамлении множества цветов самых разных оттенков, форм и сортов. Если Гидеону чего и хотелось, так это кончиком языка обвести контуры всех этих причудливых лепестков. Чуть ниже, на бедре, было вытатуировано изображение разноцветной бабочки, будто летевшей в этот дивный сад.

Впрочем, как бы хороша ни была бабочка, она заинтересовала Гидеона в меньшей степени. Первая татуировка совершенно его заворожила – те же самые слова в окружении точно таких же цветов украшали его собственную поясницу. «Зачем ты набил себе девчачью татуировку?» – спрашивали его друзья, когда улеглась первая волна хохота и шуточек на его счет. Воин ответил, что хотел таким образом доказать, что ничто не сделает его менее привлекательным в глазах представительниц прекрасного пола. Однако правда заключалась в том, что эти слова и цветы, вновь и вновь представая перед его мысленным взором, преследовали и мучили его до тех пор, пока он не уверился: они что-то значат, хотя так и не смог понять, что именно. Сейчас Гидеон понял, что видел их на теле этой женщины, а значит, независимо от того, были ли они женаты, точно провели вместе какое-то время.

«Но почему, черт возьми, я совсем этого не помню?» – едва не заорал вслух воин.

«Знаю», – отозвался демон, будто вопрос был адресован ему.

«Заткнись! Тебя никто не спрашивал!» – вспылил Гидеон.

В ванной пустили воду.

«Скарлет, должно быть, сейчас совсем голая», – пронеслось в голове воина.

Он представил женщину нежащейся под струями горячей воды, то, как она постанывает, ощущая, как они ласкают ее бархатную кожу. В номере гостиницы действительно раздался стон, но издал его сам Гидеон. Он зажмурился и энергично потер рукой лицо, пытаясь прогнать наваждение, но это не помогло. Его рука сама собой потянулась в дверной ручке.

«Прощайте, яйца! Нам было очень хорошо вместе!» – мысленно проговорил он.

Но, как и в прошлый раз, в последнее мгновение сила воли восторжествовала. Отдернув руку, воин с грозным рыком попятился от двери.

«Нет, нет и еще раз нет!» – отчеканил он про себя.

Мужчина стал утешать себя тем, что, по крайней мере, Скарлет не удерет. Пока она спала, Гидеон повесил на всех дверях и окнах крошечные датчики, сигнал от которых будет идти на его мобильный. Как только она попытается улизнуть, он тут же узнает. А в том, что она попытается это сделать, причем очень скоро, он был полностью уверен.

«Соблазн будет столь силен, что она просто не сможет ему противостоять, ибо борьба – неотъемлемая часть и потребность ее натуры, – думал он. – Черт бы ее побрал, эту натуру. Нет, в самом деле, – продолжал размышлять Гидеон, – как сладить с женщиной, которая меняет фамилию в зависимости от того, кто ее в данный момент заводит? О, как бы мне хотелось поговорить с ней на языке извивающихся от страсти тел…» Он всей душой жаждал очутиться по ту сторону двери, отделявшей его от Скарлет, вылизать ее с головы до ног, попробовать на вкус. Воин представил себе, как тонет в ней. Ноги Скарлет обвиты вокруг его талии, она запускает пальцы ему в волосы, царапает спину, стонет, шепчет его имя и умоляет не останавливаться.