— Ну вот. Оба номера сейчас свободны, выбирайте любой. Внутри каждого есть четыре койки, они все ваши, санузел с волновой сантехникой и водопровод. В шкафчике найдете сухпаек на четыре дня. Обычно этого достаточно. На самый крайний случай есть телефонная связь. Хакер Бруно реанимировал старую телефонную линию, ее никто не в состоянии отследить. Просто потому, что не знают о ее существовании, — хихикнула девица. В случае необходимости скажете диспетчеру, что вам нужно. Но на быструю реакцию не рассчитывайте, особенно если действительно начнутся облавы. Ну все, я пошла, а вы отдыхайте. Кроме меня и Бруно сюда не спустится никто.

Диллон молча шагнул вперед и открыл ту дверь, которая была к нему ближе. Оглянулся на девицу:

— Спасибо. — А потом скомандовал мне: — Давай, малец, не стой на пороге.

Заставить себя поднять ногу и сделать хотя бы шаг в сторону этого странного и подозрительного логова было сложно. Но я все-таки смогла сделать шаг. А потом и второй. Как только я перешагнула порог, дверь за моей спиной захлопнулась. Будто крышка гроба. А у меня что-то дрогнуло внутри и связалось в холодный, скользкий и липкий узел. Мамочки, как же мне страшно…

Стоять в коридоре, когда дверь, отрезающая тебя от свободы, уже захлопнулась, просто глупо. Но я все равно немного потопталась в коридоре, собираясь с духом, чтобы зайти в «номер». Было страшно. От неизвестности и неопределенности кружилась голова. А может, просто от голода. Теперь, когда напряжение этого сумасшедшего, совершенно безумного дня начало потихоньку спадать, я ощутила, что во рту у меня пересохло до такой степени, что язык ощущался чужеродным куском камня, а слизистые пересохли до состояния растрескавшейся пустыни. Живот прилип к позвоночнику и словно умирающий едва слышно давал мне понять, что организм неплохо было бы и подкормить. Если не хочу свалиться в обморок. Ноги гудели от усталости, спина и ребра ныли, даже когда во время дыхания слабо поднималась грудная клетка — наверняка ушиб и куча синяков. А еще я ощущала себя так, будто меня вываляли в пыли всей Кахелии. Мне срочно требовался душ, вода, еда и отдых. Думать над тем, куда я с размаху влипла, буду потом. Все равно, если я все правильно поняла, в ближайшие сутки или больше мне из этой норы не выбраться. При мысли о том, что подумает вернувшийся домой отец, сердце в груди предательски дрогнуло. Папочка… Кажется, ты во всем был прав…

— Милена… — вдруг послышался какой-то бесцветный и скрипучий голос Диллона из комнаты. Я даже не сразу его узнала. — Ты где застряла? Иди сюда, мне нужна помощь!

Встрепенувшись, я поспешила на зов, вовремя вспомнив, что Диллон в последнее время был какой-то не такой. Да и аптечку с заживляющим гелем никто ради забавы просить не станет. А значит… Я отмахнулась от дурных мыслей, как от мух, и поспешила на зов.

Комната без окон, похожая на коробку из полипласта практичного серого цвета, была хорошо освещена скрытыми в потолке светильниками. Обещанные девицей-администратором кровати оказались двухъярусными и стояли у боковых стен. Прямо напротив входа находился стол и четыре задвинутых под него разномастных табурета. Все это я вобрала в себя одним быстрым взглядом. Потому что стоило глазам наткнуться на стоящего у левой кровати Диллона, как я забыла обо всем.

Парень уже стянул с себя толстовку и свой тонкий свитер. Взъерошенные, пропыленные волосы, выбившиеся из-под прихвата резинки, проволочками торчали в разные стороны, падали на глаза, мешая Диллону смотреть на меня:

— Мне снова потребовались услуги персональной сиделки, — криво усмехнулся он. Вот только улыбка не коснулась глаз. — Надо промыть и обработать гелем, самому неудобно. Справишься?