– Я не хочу, – отрезает Стася и достает из сумки уже знакомый мне зеленый мячик. – Апорт! – замахивается и бросает его Дебби в сторону лужайки. Овчарка с радостью несется ловить мяч и, спустя минуту, приносит его хозяйке прямо в руки.

– Как твои синяки? – киваю на следы на запястьях девушки. – Болят?

– Нет, все уже хорошо, – Стася снова бросает собаке апорт.

Вот как с ней разговаривать? Тут из кожи вон лезешь, чтобы быть человеком, а не мудаком, а она ерепенится! Со всеми было проще… Со всеми, кто был до нее было как-то легко. Легко найти точки соприкосновения, завести дружбу, а госпожа Бергер совершенно отказывается их показывать, точки эти. Это в ней вымораживает!

– Ты переживаешь из-за парня, разбившегося на треке? Тебе страшно? – все же задаю вопрос в лоб и тут же удостаиваюсь грозного взгляда карих очей ее превосходительства.

– Он не разбился, – морщит нос девушка. – Лекс написал, что у него нет травм и ты сам видел, что он просто сошел с мотоцикла. Он в коме… не знаю почему, Лекс напишет, как только что-то станет известно.

Лекс… Лекс… 

– Ты, гляжу, уже обзавелась друзьями на треке? – непринужденно говорю я, а съязвить-то хочется.

– Да, Лекс хороший парень, – чуть улыбается Стася, а мне будто внутренности огнем обжигает.

Хороший. Как мило. Конечно, это же я вселенское зло.

– Он не такой как все там. Он помогает, поддерживает, поясняет тонкости, – продолжает зачитывать мне положительные стороны моего старого друга девушка.

Вот оно как. Значит, этот пиздюк затащил девчонку к байкерам, чуть было не угробил ее там, а она с ним после этого еще и неплохо так скорефанилась?! Кажется я чего-то не понимаю в дружбе.

– Главное, чтобы эти друзья больше никуда тебя не втянули, – все же не выдерживаю, говорю я и прислоняюсь спиной к ближайшему массивному дереву.

– Что между вами произошло на самом деле? – подходит ко мне Стася и, бросив Дебби очередной апорт, встает с противоположной стороны дерева.

Ее оголенное плечо на несколько секунд прикасается к моему, после чего девушка отстраняется, чтобы сохранить личные границы. Но этого прикосновения вполне хватает, чтобы мурашки табуном побежали по моей коже. Сразу вспомнил то, как она, неистово краснея, обрабатывала мне царапины мазью.

Боже мой, невинные касания ее прохладных, дрожащих от волнения, пальцев были просто невероятны, я даже готов еще пару раз подставиться, чтобы она снова и снова делала это.

– Между тобой и Лексом, что-то произошло? – поясняет девушка, видимо из-за долгой паузы решившая что я не понял вопроса.

– У нас произошел один инцидент, который разрушил крепкую дружбу наших семей, – без подробностей, но все же честно, отвечаю я.

– Это я поняла, но какой? – не вижу ее лица, но почти уверен, что Стася недовольно закатила глаза.

– Мой и его отец работали вместе. Погибли в один день, это подкосило обе семьи, стали ругаться чья была вина и, конечно же, обвинять друг друга. Мать Лекса влияла на него, моя на меня и как-то… – замолкаю, рассматривая небольшое колесо обозрения вдалеке.

Не люблю вспоминать те дни, это пробуждает в сердце давно забытое чувство скорби.

– И после этого вы реально перестали общаться? – ошарашенно восклицает Стася и обходит дерево, чтобы заглянуть мне в глаза. – Это же не вы виноваты, что все так произошло!

– Знаю, – усмехаюсь я. – Но тогда мне не хотелось лишний раз нервировать мать.

– Вы же можете сейчас начать общаться, в чем проблема? – пожимает плечами девушка.

– В том, что осадочек все равно останется на всю жизнь. Вины, стыда и прочей мути, – отмахиваюсь я. – И это не очень приятно.