Черт, так и есть, он взял телефон!

– Сейчас ночь в Германии, – стараясь сохранить спокойствие говорю я, глядя на то, как парень ищет номер моего отца в списке контактов. – Нормальные люди спят, вообще-то…

– Кирилл Викторович говорил звонить в любое время, а когда случится что-то – тем более, – говорит Семен и нажимает кнопку вызова.

И вот в этот момент в моем мозгу загорается та самая лампочка, которая оповещает о необратимых последствиях… Он сейчас все расскажет папе, папа заставит вернуться меня в Германию, засунет в университет и… все.

– Стой! – хватаю его руку, в которой он сжимает смартфон, и пытаюсь нажать на сброс.

Семен ловко уворачивается, толкает меня спиной к стене и фиксирует своим телом, не позволяя пошевелиться.

– О, гудки пошли, – ухмыляется он, обдавая висок своим горячим дыханием.

Пытаюсь выпутаться и отнять телефон, но ничего не получается. На глаза наворачиваются слезы и я стискиваю зубы, чтобы не выдать этого давящего в груди чувства беспомощности.

– Я закричу, понял?! – кричу я, изо всех сил стараясь отпихнуть от себя его тушу, но рука парня крепко сжимает мою талию. – Я скажу, что ты меня насилуешь!

– Какой ужас, – зубоскалит Семен и заглядывает мне в глаза хитрым взглядом. – Не поверишь, в квартире есть камеры с записью звука.

– Ну, пожалуйста! – почти умоляю я, вцепившись парню в руку. – Пожалуйста, будь человеком! – до моего слуха и вправду доносятся гудки из трубки.

– Я всегда был человеком и есть… Кирилл Викторович, здравствуйте! – здоровается с папой Семен, а я со всей силы сжимаю его руку. Смотрим друг другу в глаза, я задыхаюсь от безысходности и одними губами повторяю: “Пожалуйста!”. – Да, тут случилось кое-что из ряда вон, – закусываю губу, чтобы не завыть от отчаяния. – Нет, со Стасей все в порядке, она жива, цела, здорова, – спокойно перечисляет парень, не сводя с меня взгляда. – Тут кое-какой косяк с машиной получился… Собачка вашей дочки осталась в салоне буквально на полчаса и весь его изодрала. Смею просить компенсацию. Фото вышлю хоть прямо сейчас.

– Да, у Дебби скверный характер, – слышу голос папы. – Это все, почему вы звонили?

Семен вздыхает и упирается лбом в стену, искоса глядя на меня.

– Да, – отвечает он.

– Это не могло подождать до утра? – слышу выдох облегчения со стороны отца. Наверняка он уже нафантазировал там себе катастрофу.

– Простите, я сглупил, больше не повторится, – парень задумчиво блуждает взглядом по моему лицу и облизывает ссадину на губе.

Он не сдал?... Правда?... Что за игру он ведет?

Пока Сема завершает разговор с отцом, перекидывается еще парой фраз, я рассматриваю его лицо, будто стараюсь найти ответы на свои вопросы. Что ж он за загадка такая?...

Приятное тепло разливается в груди. То ли чувство благодарности, то ли радости… А может быть все вместе? Молча разглядываю россыпь мелких родинок и веснушек, почти заживший порез от бритвы на подбородке, свежая ранка на губе – такие мелочи, но они его действительно делают человеком в моих глазах, а не просто охранником-терминатором.

– До связи, Кирилл Викторович, – наконец, произносит Семен и отбивает вызов.

Резко убирает руку с моей талии и отступает на пару шагов назад – как-то сразу холодно стало… Кладет мобильник на тумбочку и кивает мне на дверь:

– Иди спи, тебе кажется завтра на гонки.

– Зачем ты соврал папе? – хмурюсь я.

Не понимаю того, что он делает. Это попытка манипулировать или же что-то другое, для меня непостижимое.

– Ты же попросила не говорить, – вздыхает Семен и поднимает на меня взгляд своих карих глаз.

– Я тебя не понимаю, – качаю головой я.