– Понятно, – разочарованно ответила мать.

– Это Алиса Григорьевна, – представила Света, – Давайте обедать, да?

– Отличная идея, – вырвался из неловкости Миша. – Я как раз взял апперитивчика.

Миша вытащил из куртки бутылку водки и триумфально поставил ее на стол.

– Мы не пьем, – холодно сказала Алиса Григорьевна.

– Оу, – смутился Миша, – тогда я, в морозилку уберу, что уж…

– Я сама, – Света выхватила из его рук бутылку, – а ты садись, накладывай себе.

Родители не переставили смотреть на Мишу с осуждением. Они не хотели мириться с выбором своей дочери. Хоть она и отмалчивалась и про Мишу говорила только хорошее, им было неприятно видеть его рядом со своим чадом. От него воняло табаком, и изо рта доносился вчерашний кутеж. Выглядел – лучше бы не выглядел, как опущенец недостойный. В столовой повисла тишина, прерываемая чавканьем и редким кашлем.

– Очень вкусное мясо, мама, – сказала Света.

– Угу, – промычала она.

– Михаил, а чем вы на жизнь зарабатывайте? – спросил Борис Иванович.

– Я предприниматель, – гордо заявил Миша, – продажами, рекламой.

– И что продаете?

– Вещи из Китая втридорога.

– Хотя бы не наркотики, – прошептала Алиса Григорьевна

– Мама! – возмутилась Света, – ты чего?

– Отличная шутка, Алиса Григорьевна.

– Вы что-то про замужество говорили… – продолжил Борис Иванович.

– Не что-то, а конкретно. Мы со Светой планируем жениться.

– Что?! – закричала Алиса Григорьевна.

– Вы спешите, мне кажется, – напряженно сказал Борис Иванович.

– Мы подали недавно заявление… – не успел договорить Миша; Света пнула его под столом.

– Планируем, да, – уточнила Света.

– Всмысле? – удивился Миша. – Ты разве им не сказала?

– О боже, боже – бормотала Алиса Григорьевна.

Незаметно они начали ругаться между собой, пререкаться. Как бы не пытался Миша убедить родителей Светы, как сильно он ее любит, они пропускали это мимо ушей. Они боялись за будущее своего ребенка. Увидев, с кем она собирается его связать – страх захватил их разум. Началась агрессия, оскорбления. Родители прошлись по всем Мишиным грехам, о которых они знали, а знали они ровным счетом ничего. Им хватило первого впечатления. Света пыталась заступится за любимого, но она не могла. Стоило ей открыть рот, как ее перекрикивали; сложно сопротивляться влиянию родителям, если тебя растили под гипер-опекой. Миша отвечал хамством; как хищник, он скалил зубы и огрызался. Истинные сущности вылезли из родителей; людей, кто видел любовь не иначе, как дисциплину и ограничения, жестокую любовь. Миша не отставал, переходил на мат и огрызался.

– Он еще и алкоголик! – вопила Алиса Григорьевна. – Света, как ты могла с таким связаться?

– Да не алкоголик я! – кричал с кухни Миша.

– Разве мы тебе чего-то не давали? – продолжала Алиса Григорьевна. – Что тебе не хватало в жизни?

– Мама, не в этом дело, – рыдала Света, – совсем не в этом.

– Ты смотри, вот-вот, за водкой полез. В семье он так будет решать вопросы? Бьет – значит любит, да?

– Да не собирались мы женится! – крикнула Света.

– В смысле? – Миша с яростью посмотрел на Свету. – Ты что за чушь говоришь?

– Как с таким человеком можно детей растить, а? – не унималась Алиса Григорьенва, – Давай, лей до краев.

– Это я не себе, это вам! – зашипел Миша и вылил в лицо Алисы Григорьевны рюмку.

– Ах ты ж урод!

– Михаил, уходите отсюда. Немедленно! – сказал Борис Иванович, показав на дверь. – И не возвращайтесь.

– С удовольствием. Только без вашей дочери я не уйду. Света, пойдем.

Света сидела с белым лицом. Все смотрели на нее и ждали, что же она ответит. Она боялась повернуть голову, посмотреть куда не надо – поймают взгляд, и что дальше? В недоумении от происходящего она продолжала плакать.