Я сделал несколько шагов вперед и увидел еще одно разбитое окно – в другой машине. Потом еще. В недлинном ряду машин, припаркованных <…> в центре города, были одновременно выбиты окна у четырех авто. В нашей неспокойной Москве я с трудом представил бы такое.
Слава начал звонить в свой любимый Hertz. Товарищ мой был бодр и весел. Он сказал, что беспокоиться не о чем вообще…
И он им все объяснил. Его внимательно выслушали, проверили его документы на машину и сказали, что проблема все-таки у него. Он не оформил страховку с полным покрытием ущерба.
Слава разволновался. Он заявил, что ему этого и не предложили, так что это не его вина. Он говорил сразу на трех языках – английском, немецком и французском, чтобы быть как можно более убедительным, но его окончательно перестали понимать.
На следующий день выяснилось, что он должен 300 франков. И он отдал.
Был ли испорчен праздник? Нисколько. Особенно для меня. Хорошо, когда торжествуют справедливость и здравый смысл.
А теперь давайте зададимся вопросом: чем же отличаются друг от друга тексты второй и третьей ступени информативности? Последний из рассмотренных текстов может быть воспринят как сообщение об элементарном происшествии с русским туристом, то есть без тех коннотаций, которые связаны с традиционными представлениями русских о Швейцарии. В то время как текст о елецкой гимназии может породить эффект обманутого ожидания: для русских с их отношением к своим писателям уже сам факт пребывания в гимназии Бунина или Розанова становится экстраординарным. Анализируя текст, актуализируя мотивы и связи описываемых событий или пренебрегая ими, читатель может «перемещать» текст по шкале информативности, тем самым повышая/понижая ценность информации при перемещении с третьей ступени на более низкую вторую ступень и даже на первую ступень. Таким образом, ценность текста, отнесение его к той или иной ступени информативности в значительной степени зависят от восприятия читателем сообщаемой в тексте ситуации. Именно содержательная ситуация становится базой прототипического текста. Она прямо связана с восприятием адресата и его ожиданиями.
Тексты, соответствующие первой ступени информативности, в наибольшей степени приближены к тексту-прототипу. При их восприятии у адресата не может быть иных прочтений. Тексты второй и третьей ступени информативности базируются на текстах первой ступени, но с восприятием таких текстов дело обстоит сложнее, так как читатель (его восприятие) может оставаться на второй ступени информативности, а может достигать и третьей ступени. «Процесс декодирования значения сообщений и затем понимание общего смысла текста всецело связан с речемыслительной деятельностью читателя, в этом процессе именно он оказывается главным звеном в триаде “автор – текст – читатель”» (Валгина 2003: 247).
Р.-А. де Богранд и В. Дресслер отмечают, что ожидания, вернее их источники, можно классифицировать: реальный мир, факты и ситуации; используемый язык и его специфика; структура, элементы и группы элементов в их расположении в соответствии с выражением содержания информации (интонацией, понижением, повышением тона, эллипсисом и т. д.); тип текста (в российской филологической традиции, следуя идеям М. М. Бахтина, – речевой жанр); пятый и последний источник – непосредственный контекст, в котором проявляется и реализуется текст. Этот пункт связан также с понятием стиля (Beaugrande, Dressler 1981: 153–157).
Итак, Р.-А. де Богранд и В. Дресслер дали толчок к дальнейшему перспективному рассмотрению текста (см.: Sandig 2006: 309 ff.) и задали «масштаб описания очевидных характеристик прото-типических текстов» (Adamzik 2004: 53; Fix 2008).