– Пойду с тобой.

Хотя бы не так боязно будет.

Закрывая кабинет на ключ, я повернулся к Стасу и спросил:

– Слушай, а как мы с тобой познакомились? И когда?

Он улыбнулся своей загадочной улыбкой и отшутился:

– Вчера. Когда ты мне через сайт написал.

4 октября. Она опять заявилась. Без звонка, как и в прошлый раз.

Утром я был на удивление бодр и свеж. Такое бывает, когда попривыкнешь к алкоголю и внутри ненадолго воцарится хрупкий баланс сил. Как сказал кто-то из классиков, чтобы наступило похмелье, нужно перестать пить.

Когда пришел на работу, тоже все было поначалу нормально. А потом выглянуло солнце, ударило лучами прямо в мое окно. Свет проходил сквозь триллионы висящих в воздухе частиц водяной пыли, превращаясь в нечто нестерпимое для глаз. Дьявольская пытка, мать ее. А штор нету.

Тут-то меня и накрыло. Глаз задергался, башка заболела. Накатила слабость. Веки стали слипаться. Я с трудом поднялся, чтобы присобачить на дверь снаружи табличку «Стучите». Вернулся, сел в кресло и вырубился.

Продрал глаза часа через три. От стука в дверь. Поднялся открыть.

На пороге стояла она.

– Привет, – дрожащим голосом. – Можно?

Заплаканное лицо уже не казалось таким миловидным, как позавчера: старательно нанесенные слои пудры поплыли, тушь на ресницах сбилась в неопрятные комки.

Ее била мелкая дрожь.

– К… конечно, – ответил я, пытаясь проморгаться. – Заходи. – И неуклюжим жестом пригласил ее внутрь.

– Я тебя разбудила? – спросила она.

– Ничего страшного, – ответил я.

– А ты смешной. – Она нервно захихикала.

Я улыбнулся – мято и сонно. Сеанс психотерапии начался удачно, подумал я. Настроение пациентки сразу улучшилось.

– Поможешь раздеться? – Она смотрела мне прямо в глаза.

Конечно, помогу. Я бы тебя всю раздел…

– Разумеется, – ответил я. Ее пальто соскользнуло мне в руки. Сегодня на ней были светлые обтягивающие брюки и черная рубашка. Я представил, как она разводит руки в стороны, рубашка растягивается. Между пуговицами виднеются белый кружевной бюстгальтер и кожа сочного персикового оттенка…

– Что у тебя нового? – спросила она, когда мы уселись друг напротив друга.

– Будто тебе известно что-то старое, – ответил я, улыбаясь.

– И все же? – настаивала она.

– Ничего. У меня все всегда одинаково.

– Почему так плохо? – Похоже, ей по-настоящему интересно. Чувствую себя шестнадцатилетним сопляком, на которого обратила внимание девушка несколькими годами старше.

– Разве плохо? Все отлично. – Я показал ей два больших пальца. – Люблю стабильность. А у тебя, вижу, не очень. Что стряслось?

– Помнишь, я рассказывала, как этот подонок… – Ее опять затрясло. – … как этот урод… свернул шею моему попугайчику?

– Конечно. И про кота помню.

– Ночью кто-то… вернее, я знаю, кто… подкинул на наш участок мертвых голубей.

– Со свернутыми шеями? – спросил я.

– Да. – Она прикрыла скривившиеся губы ладонью и заплакала. – Откуда ты узнал?

– Предположил. Вспомнил попугая. Думаешь, это бывший? – Я с трудом преодолевал желание подойти к ней и обнять. В любой ситуации нужно оставаться профессионалом, не давать волю своим слабостям. Слабости могут быть только у клиента.

– Ну а кто?! – воскликнула она. – У меня все проблемы из-за него!

– Тебе нужно добиться, чтобы полиция начала что-то делать, – сказал я. – Не пойду же я его разыскивать. У меня нет таких ресурсов. Я всего лишь психолог.

– Ты тряпка – вот ты кто! – взорвалась она. – И никакой ты не психолог! Нормальный психолог успокаивает! – Из ее глаз лились слезы. – А ты…

– А я тряпка. – У меня внутри что-то обрушилось. – Так и есть. Не понимаю, зачем ты сюда пришла. – Во мне закипали злость и досада. – Чего ты хочешь? Чтобы я грохнул твоего сраного бойфренда?! – Из моего рта брызнула слюна. Надо бы заткнуться… Алкогольный психоз… Матвей Иванов – превосходный мозгоправ, ага.