– Я всё понял, шеф, могу идти? – спросил изрядно умученный Горин.

– Ничего ты не понял, но иди, завтра вечером отчитаешься. Как ты думаешь, Хетти сможет сделать существо с пятью или с десятью головами? – спросил его Бел – и закрыл дверь перед носом у Горина, уже готовившегося ответить.

Бел лёг спать. Этот день утомил его: уничтожать города нелёгкое бремя. Бел не любил насилие, предпочитая использовать все ресурсы, даже самые никчёмные, но эксперимент ОМ не удался, приходится признать. «Людям нельзя давать свободу, их нужно контролировать, ими нужно властвовать, только при таком условии они остаются людьми, а элохим нельзя поселять с людьми. Двенадцатилетний опыт автономии и полной свободы уничтожил два города, в котором жили и колонисты, и дикари, и каждый вид внёс свою лепту в развращение друг друга. Но отрицательный результат тоже результат, – засыпая, подумал Бел, – математику не проведёшь, хотя…» Бел не успел рассмотреть входящую мысль, и она утонула во сне.

Два в одном

Александр поведал Головину о своём пешем путешествии и что не ел уже целый месяц. Головин купил еды и бутылку водки и попросил Александра рассказать о себе. Александр рассказывал весьма странную историю об отсутствии паспорта и сложной семейной жизни, Головин вычислил противоречия и нестыковки и попросил объяснить их. Александр честно признался, что отсидел 20 лет в одной из бывшесоветских республик, не смог получить паспорта РФ, но, судя по всему, и не горел особым желанием, добавив, что когда-нибудь купит себе русскую борзую, которой паспорт точно дадут.

Головин плакал, как раненый крокодил, в два ручья, когда Александр живописал ему ужасы своей двадцатилетней отсидки, представляя себя вместо него в тюрьме, поскольку знал, за что можно наказать его самого. И теперь, слушая Александра, почти физически переболел его историей, в которой «ему, Головину» выливают на ногу ведро кипятка, травят собаками и пытаются уничтожить всеми мыслимыми и немыслимыми способами. Головин ко всем своим недостаткам ещё и верил в Бога, считая, что и Бог любит его, придерживая для особой задачи, поэтому не ограничивал себя в мелочах типа грешков и прегрешений, которые считал малосущественными в приложении к своей личности и её будущей миссии.

В связи с этими грешками у него в голове забрезжила странная надежда на халяву искупить их посредством Александра, который якобы «отсидел за него самого», эта мысль Головину понравилась. По этой причине и полились его слёзы, которые Александр приписал жалости и состраданию нового друга, но Головин жалел самого себя, по-актёрски примеряя образ невинно осуждённого мученика. Появление Александра он приписал божественному посланию – и стал внимать каждому его слову так, что тот только удивлялся.

Александр был аватаром Геры, который выиграл 15% его ресурса, принадлежащего богам, поэтому имел неполный доступ к телу лишь в нетрезвом состоянии Александра. А поскольку Александр выпил, Гера начал проявлять себя: его миссией действительно был Головин, который чем-то заинтересовал Бела, чем именно, Гера не знал, но за свою многотысячелетнюю жизнь такой лёгкой добычи ему никогда не доставалось.

За час-другой Головин стал безраздельной аудиторией Геры. «Чего хочет Бел от этого человека?» – задавал себе вопрос Гера, понимая, что Бел никогда не ответит, и одновременно – никогда не сделает глупость. И Гера честно делал своё дело, интеллигентно и неспешно заливая в беззубый рот водку, и по-дворянски закладывая кильку. Гера рассказывал Головину полузабытые байки из своей тюремной жизни, которую он то ли выдумал, то ли она была на самом деле, он уже и не помнил, поэтому придумывал на ходу свои истории по шаблонам, которых заготовил в избытке за свою длинную жизнь.