При этом собственно культурные расхождения (англ. cultural divergence) Экштейн выделял в особый тип политических противоречий, которые существуют «там, где несогласия по политическому устройству возникают не из-за различных взглядов на отдельные вопросы или не только из-за этих взглядов, а из-за значимых различий в общих культурных картах или ориентациях, посредством которых люди интерпретируют собственный политический опыт и определяют свои политические предпочтения: свое восприятие, ценности, способы оценки альтернатив и эмоциональные предрасположенности в политике»16.

Развил концепцию сегментации другой американский политолог Аристид Зольберг, предложивший на заседании Международной ассоциации политических наук в 1976 г. ее классификацию на этнокультурную (англ. ethnocultural segmentation), этнотерриториальную (англ. ethnoterritorial segmentation) и этноклассово-территориальную (англ. ethnoclass-territorial segmentation)17. Именно этнокультурная сегментация, понимаемая как аспекты дифференциации, которые основаны на культурных различиях, существующих между этнической группой и доминирующим населением и/или между этническими группами населения18, была признана в научных исследованиях на Западе значимой характеристикой многосоставных обществ. В то же время в России этот термин только начинает входить в научный оборот и часто заменяется сходным – «этнокультурная разнородность».

Еще одним знаковым именем для развития концепта многосоставности в политологии стал Аренд Лейпхарт, предложивший19 модель особой консоциональной (сообщественной) демократии для такого типа обществ, в которых «политические партии, группы интересов, средства коммуникации, школы, добровольные объединения имеют тенденцию к организации по линиям, повторяющим контуры существующих внутри общества границ»20. Данная модель подразумевает пропорциональное участие представителей всех основных сегментов многосоставного общества в принятии политических решений с предоставлением им автономии во внутренних вопросах.

Другого мнения придерживались американские политологи Э. Рабушка и К. Шепсл, предложившие отделять собственно многосоставные (плюральные) общества с политически организованными культурными сегментами от плюралистических21, в которых социально значимые культурные различия не являются политически существенными. Причем под культурными различиями ученые понимали этнические как расовые, религиозные, языковые или племенные, а существование четко разделенных этнических групп, разделяющих несовместимые ценности, с сопутствующей этнизацией конфликтов и политики – главным условием существования многосоставных обществ22.

Рабушка и Шепсл не видели перспектив демократического управления многосоставными обществами, указывая, что лояльность граждан субнациональным культурным группам оспаривает политическую легитимность государства23. В этой связи они считали важным в целях сохранения государства подавлять такие лояльности в соответствии с требованиями гражданской политики24.

Ранее в этом же ключе рассматривал многосоставные общества этнолог Пьер ван ден Берге, уделявший основное внимание этничности и расе, которые, по его мнению, обусловливают сегментацию общества на институциональном, а не культурном уровне. Он связывал перспективы демократии с достижением консенсуса по основным общественным ценностям, указывал на негативное влияние на политическую стабильность культурного плюрализма и угрозу для демократии этнизации политических противоречий. Наиболее благоприятной ситуацией он считал перекрестное распределение сегментарных расколов, которое не позволяет одному из них получить преобладающее значение