Выждав еще пару минут, я подошла к двери, ведущей в заветные покои.

– Флошка, когти, – скомандовала я.

Сытая жаба лениво вытащила лапу с выпущенными когтями. Одним из них я вскрыла замок. Именно когти крылатых жаб работают лучше любых отмычек, если бы об этом прознали мои родственнички, то моментом бы переловили и без того малочисленных представителей этого вида. А это совсем лишне, тем более что вскоре я собиралась искать себе новую помощницу.

– Ступай, теперь ты свободна. – Жалко, конечно, было расставаться с жабой, но удержать этих животных после года службы невозможно, они начинают чахнуть. В тот день вышел ровно год, и губить Флошку я не собиралась. – Советую поселиться на кухне замка, вареников там тьма тьмущая. Ну и еще пугай иногда жителей замка, просто так для прикола. Они-то плохо разбираются в разнообразии животного мира, и никогда жаб таких как ты не встречали.

Неуклюже переваливаясь на корявых лапках, Флошка поскакала прочь по коридору, от переедания взлететь она уже не могла, а я вошла в комнату Герцога. На тумбочке, возле принадлежностей для письма, стояла ОНА. Статуэтка из двух сплетенных змеек, чьи языки соприкасались, и на месте соприкосновения мерцал чудесный рубин. Это символ перемирия с королем Тинанским, гордость Герцога – да, чего уж там, статуэтка бесценна. А, учитывая то, как я собиралась распорядиться ею, она бесценна вдвойне.

Не мешкая я запихала статуэтку в карман, скрытый в моей пышной юбке, кстати, это вовсе не мое изобретение, огромные карманы уже были на этом платье.

Больше мне в замке делать было нечего, пора было уходить… И почему же я этого не сделала, ведь тогда все сложилось бы иначе! Но, опьяненная удачей, понимая, что сделала то, что ранее не удавалось никому, я и совершила следующий поступок. Не удержалась! Вытащив перо из чернильницы, я быстро вывела на чистом листе пергамента.

Достославный Герцог Справедливый! Коли ты и дальше желаешь именоваться заступником справедливости, то изволь устранить вопиющую несправедливость. Твои художники слишком похабно изобразили меня на семейном портрете, а именно, меня изобразили толстой. Нельзя же так оскорблять девушку! От отчаяния я собираюсь рыдать два дня или даже больше. К тому же твои стражники рискуют вместо меня переловить всех толстух герцогства, а это, скажу честно, крайне хлопотное занятие. Прикажи своим художникам, пусть перерисуют.

Стиль, пожалуй, получился слишком напыщенный, но главное – это сам факт моего обращения. Меня радовало, что Герцог узнает о моем визите, визите в замок, который считается неприступным для воров и разбойников, в замок, в который никогда не осмелился сунуться никто из нашей гильдии, в замок насквозь пронизанном магией. От избытка чувств, я совершила наиглупейший поступок в своей жизни, я подписалась.

Рыдающая от несправедливости Бунталина Вольё.

И в этот момент из раны, оставленной Флошкой, на лист бумаги капнула капля крови. Я поспешила стереть ее, все-таки как-то некрасиво получилось.

Вот тогда мое самолюбие было полностью удовлетворено. Я жалела лишь о том, что не могла увидеть лицо Герцога, когда он прочтет мою слова. Впрочем, я и сейчас жалею об этом!

Уже знакомым путем я пробралась к залу с подарками от самых низкорожденных подданных, стерла румяна с пудрой, снова натянула крестьянское платье с платочком, и влилась в ряды, наевшихся и уходивших из замка крестьян. Выглядела я как самая наивная дурочка, а внутри все трепыхало от нетерпения, пытаясь угадать обнаружил ли Герцог пропажу, или еще нет.

Когда я подходила к городским воротам, выстрелила пушка. Неужели в мою честь! Право же слово, это так мило!