Со временем в столице, на левом берегу реки Мойки, формируется довольно солидный комплекс корпусов петербургского Воспитательного дома. Кроме дворца Разумовского (дом № 48) в него включается дом № 50, купленный некогда казной у богатого столичного купца, поставщика Императорского двора Г.Х. Штегельмана, построившего в конце XVIII столетия на левом берегу Мойки двухэтажный особняк по проекту архитектора Растрелли. Наконец, третий особняк под № 52, так же как и дом Штегельмана, был возведен на рубеже XVIII–XIX столетий для богатого фабриканта Битерпажа.

Дворец Штегельмана, набережная реки Мойки, 50

Сегодня старинная усадебная постройка Г.Х. Штегельмана, расположенная в глубине парадного двора, смотрится довольно импозантно и внушительно. В глаза бросаются три солидных ризалита, причем средний выступ здания по существу является удобным подъездом к главному входу старинного особняка. Подобную солидную внешность дом приобрел после его продажи первым хозяином и его перестройки новым владельцем в стиле модного раннего классицизма. На его старом фасаде появляются украшения в виде лепных барельефов (античных ваз). Его первый хозяин – поставщик Императорского двора, являлся хорошим приятелем придворного зодчего Ф.Б. Растрелли, и тот, по-дружески «разрываясь» между заказами царского двора и строительством дворцового особняка графа А.Г. Строганова, проектирует в 1750-х гг. для Г.Х. Штегельмана прекрасный дом в своем любимом стиле русского барокко. Отечественные архитекторы тогда поражались (и удивляются до сих пор) не только великому таланту мэтра архитектуры, но и его неистощимой энергии и работоспособности. Зодчий в те годы почти одновременно завершил постройку Строгановского дворца и усадебного дома Штегельмана.

В ноябре 1763 г. владелец барочного каменного особняка Г.Х. Штегельман скончался. После его смерти в популярной столичной газете «Санкт-Петербургские ведомости» с некоторым временным перерывом появилось два объявления. Одно о смерти именитого петербургского купца, дне и месте его захоронения, а другое о продаже купеческого особняка на набережной реки Мойки, 50. Особняк продавала вдова поставщика императорского двора: «Бывшего придворного фактора (руководителя торговой конторой. – Г. З.) Штегельмана жена, вдова, продает каменный дом, состоящий на Мье реке, со всеми службами и с садом, в коем каменные оранжереи с разными фруктами и притом пруд с рыбою; желающие оный дом купить, о цене договориться могут с оною г. Штегельманшою».

Покупательницей особняка придворного «фактора» оказалась сама российская императрица Екатерина Великая. Особняк вошел в список казенных дворцовых зданий и был отведен под временное жилье (Мраморный дворец еще не построили) графу Григорию Григорьевичу Орлову, фавориту Екатерины II, одному из организаторов государственного переворота 1762 г.

Перед переездом Г.Г. Орлова в усадебный особняк на Мойке в нем сделали косметический ремонт, перепланировку некоторых жилых помещений и покраску фасада здания. Поселившись на Мойке, фаворит прославился роскошными балами, маскарадами и богатыми пирами, на которых присутствовала императрица и высшая столичная знать. Историки отмечали, что «людям той эпохи свойственна была детская непосредственность, и невольно поражаешься, читая, как престарелые вельможи в лентах и орденах могли весело играть в горелки или прыгать на одной ножке, а после этого важно шествовать в Сенат заниматься государственными делами».

Как и императрица Елизавета Петровна, Екатерина II любила маскарады, дававшие ей возможность переодеваться в мужской костюм. Императрица охотно посещала такие праздники. В Камер-фурьерском журнале сохранились множественные записи о посещении Екатериной II балов, маскарадов и застолий в доме графа Г.Г. Орлова на набережной реки Мойки: «27 декабря 1765 года. Вчерась ввечеру Ее Величество изволила быть у графа Григория Григорьевича Орлова в Штегельманском доме, что на Мойке, там, как сказывают, компания была человек около шестидесяти. Ее Величество возвратиться изволила в час по полуночи. Ужин там был, танцы, песни, пляски и святошные игры. Гости часа в четыре по полуночи разъехались».