Воевода приказал немедленно сжечь ладью и заковать на цепь ворота города, чтобы никто выйти не мог и войти, соответственно, тоже. Приказал всем дружинникам быть при оружии. Поставил стражу у ворот.

В свой дом не вернулся, а прокричал жене с улицы:

– Милаша! Запри все окна и двери – никого не впускай и никого не выпускай. Может быть, вас спасут боги.

По городу уже ходили люди со страшными следами черной чумы. Уже валялись там и сям умершие и умирающие.

На следующий день воевода обнаружил язвы черной чумы на своем теле.

Он опять подошел к дому.

– Милаша! – позвал жену. – Я умираю. Ты не заразилась? Тогда напиши Вестгару письмо и привяжи его на ногу Болтуну. Как почувствуешь угрозу смерти, накажи ему лететь в стольный град Киев к нашему доблестному сыну. В письме напиши: «Вестгар, дорогой! Нашу семью и весь город Тверь поразил черной чумой перс Синбад. Когда-то мы отказали ему в помощи, и он отомстил нам за это. Отпросись у князя, разыщи Синбада и покарай за нас. Любящие тебя отец Никита и мать Милаша».

Болтуном звали ручного ворона – забавная птица, разумная и говорящая.

Милаша привязала к его лапе бересту-письмо и наказала – сиди на крыше, а как загорится дом, лети к Вестгару.

Воевода с факелом в руке обходил избы города – в которых не находил живых людей, поджигал. Небо над Тверью затянулось дымами. Болтун сидел на коньке дома – дышать стало нечем. И он полетел в Киев.

Вестгар на страже стоял у княжеского крыльца, когда к нему на плечо опустился Болтун.

– Здарррово рррыло ррратное!

Сын тверского воеводы обрадовался и удивился.

– Еще не свернули тебе башку? – так я пособлю, – сказал Вестгар, а сам снял бересту с лапки ворона. – От отца или матушки послание?

– От хрррена маррржового! Бррраги пррромысли, нутррро с доррроги пррромочить, – попросил Болтун.

– Ты знаешь купчишку Синбада? – лицо юноши, прочитавшего письмо, посуровело.

– Ррразыщем! Порррвем! Нахрррен!

– Я с поста сменюсь, отпрошусь и поскачем. Дорогу покажешь….

– Перррса в костеррр! Перррсиянку в рррабство!

Вечером того же дня, пылая жаждой мести, Вестгар, оседлав коня, отправился в дорогу. Болтун помогал сократить ее.

– Что за девушка, эта персиянка?

– Дррружище! – каркал в ухо дружиннику ворон. – Стрррашней стрррашилища не встррретишь в миррре!

Когда приехали на пепелище города, Вестгар почувствовал себя сиротой несчастным, но на душе леденела ненависть – он должен отомстить персу.

У печи с высокою трубой, что осталась от сгоревшего дома воеводы, он горевал, утирая слезы:

– Здравствуй, мама! Возвращение домой иногда бывает трагично.

– Теперррь я старррший в ррроду! – бахвалился Болтун, сидя на трубе.

– Тебя хлебом не корми, только дай потрепаться. Ты знаешь, куда теперь?

– По ррреке! – Болтун щелкнул клювом. – Ррразыщем Терррем. Перррса прррриворррожим.

– Ты знаешь, где его искать?

– Соррроки говорррят, прерррс теперррь на Черрртовых порррогах, а Терррем по курррсу.

– Что такое Терррем?

– Не рррвись поперрред старррших – узррришь на берррегу.

– Колдовство опять?

Ворон помолчал, соображая.

– Узррришь.

На исходе дня лучший из дружинников киевского князя, сопровождаемый говорящим вороном, достиг Заветного Терема. Привязал коня, походил по комнатам, Болтуна спросил:

– Где же тут Сила, исполняющая все желания?

– Рррасказали воррробьи…. Берррдыш в ррруку… на коверрр… рррыкни горррлом – перррс пррроклятый, пррредстань перрред дорррогой в рррай…

Не успел Вестгар рта открыть, как кто-то появился на ковре – в долгополом цветном халате с белой, клинышком, бородкой с тюрбаном на голове и с торбою в руках. Незнакомец озирался и испуганно вжимал голову в костлявые плечи.