– Скажите, а вы пробовали бороться с мафией?

– С кем, кем?

– С мафией. Почему так ставлю вопрос? Везде существует своя мафия. И в политике, и в литературе, и в строительстве, и в науке, и в театральной среде. Театральные мафиози так же страшны, как и все остальные.

– Ну – у, вы скажете… – протянул я.

– Я вас не пугаю, поверьте… Конечно, не думайте, что вас могут убить, как в борьбе одиночки с продавцами наркотиков, нет… Но театр тоже является своеобразным наркотиком, к нему тоже у некоторых типов наступает привыкание… И театр тоже может принести его хозяевам немалый доход даже при нынешней развитой киноиндустрии, шоу – бизнеса…Вы мне симпатичны, очень энергичны, я стараюсь вас отговорить от ненужной волокиты, ненужной беготни по театрам… Борьба одного автора– одиночки против целой театральной мафии успеха вам не принесет.

– Надо стараться.

– Надо, надо… Но, может, лучше обратить ваши взоры на киноиндустрию? Там не утверждают, что нет якобы новых сценариев и новых книг, там все намного проще и быстрее…

– А если я вам возражу, что и в киноиндустрии есть своя мафия?

Незамыслов засмеялся:

– Ха!.. Ну, господин с юмором!.. Как же, не спорю, есть там своя мафия, верно… Но все‑таки, думаю, в кино все намного легче… Или создавайте свой театр.

– Как это создать свой театр? – удивился я.

– Просто! Как один режиссер в Сибири создал свой театр, нашел место в подвале одного жилого дома, вынес мусор, сделал ремонт, набрал людей и стали работать… Я просто вам советую, подумайте… А наш репертуарный театр, как вы высказывались при первой встрече со мной, похож на какой‑то музей старых, поношенных вещей, в который ходят изредка. Нашим театральным режиссерам своеобразный застой в театре даже на руку. Ведь они сами там хозяева, они сами пишут новые театральные постановки, театральные фантазии по мотивам известных пьес, романов, они же сами потом с радостью получают свои авторские гонорары за так называемые инсценировки.

– Неужели все так безнадежно? – печально проговорил я.

– Увы, мой друг! Увы!.. Однако давайте продолжим наш разговор в более прозаическом ключе. Когда вы хотите встретиться со мной и пойти к Сеновину?

– Завтра! Завтра! – моментально вырвалось у меня, и сердце мое сильно забилось от волнения.

– Что ж, завтра, так завтра… Буду вас ждать тогда завтра в пятнадцать часов у входа на станцию метро» Театральная», хорошо?

– Договорились.

Закончив работу в два часа дня, я поспешно вышел на улицу. Однако московская погода вовсе не обрадовала меня: апрельская слякоть, кое – где оставшийся лед на тротуаре, ливший с утра моросящий дождь; я не говорю уже про постоянное изменение температуры, капризный дамский московский климат, когда выходишь утром из дома одетый налегке, прослушав заранее вечером прогноз погоды на завтра, а потом, после работы, идешь и мерзнешь, проклиная ненадежную метеослужбу, так как неожиданно снова похолодало, когда вовсе не должно холодать, судя по утверждению наших прозорливых синоптиков. Да – с, господа с периферии, желающие жить да поживать в нашей громадной Москве, вовсе не благодать жить тут, скажу я вам! И погода чересчур капризная, и постоянная теснота, толкотня везде всем нам, москвичам, очень надоела. Это может показаться парадоксом, ведь это громадный город – мегаполис и вдруг разговор о тесноте в этом городе, но факт остается фактом: в Москве стало очень тесно. Возможно, известная фраза многих коренных москвичей: «Ой, понаехали!» появилась намного ранее, чем люди думают, а именно тогда, когда Робинзон на необитаемом острове встретил Пятницу со словами: «Ой, понаехали тут!» Люди толкаются на улицах и давятся в метро.