Котова молчала, ожидая приглашения худрука сесть, но его не услышала. Ширмыршлянский, подумав еще минуту, отошел от окна, сел в кресло и сокрушенно вздохнул.

– Извините, Иосиф Борисович, мне уйти? – осторожно спросила Котова.

– Нет, почему уйти… Чего стоишь, садись, раз зашла, – предложил Ширмыршлянский.

Котова присела на край кресла напротив Ширмыршлянского.

– Так, чего репертуар нам менять? Какая в том надобность? – позевывая, спросил Ширмыршлянский.

– Ну, вы сами ранее…

– Послушай, я говорил то вчера при всех для проформы только.

– Да?

– Нет, ты мне скажи другое: зритель в мой театр идет или нет?

– Идет.

– Чего тогда обновлять репертуар?

– Но…

– Нет, ты ответь: зритель в мой Театр юмора идет?

– Идет, но…

– Чего там «но»?.. Черт, ну, сколько можно говорить одно и то же? – разозлился Ширмыршлянский. – Вот ты чего ко мне зашла?

– Утвердить репертуар театра, Иосиф Бо…

– Утвердить? Да пусть он еще несколько лет будет один и тот же! – решил Ширмыршлянский.

– Как? – не поняла Котова.

– А вот так, моя дорогуша!.. Ты мне ответь, если сможешь и знаешь все наши театры, какой театр сейчас обновляет свой репертуар?

Котова минуту помолчала, потом неспеша ответила:

– Вот Драматический театр сейчас ставит Софокла…

– Ха!.. Новость какая! Новая пьеса, ха – ха!.. – слегка усмехнулся Ширмыршлянский. – Премьера пьесы древнегреческого драматурга Софокла! И какую именно пьесу Софокла там ставят?

– «Антигону».

– Гм, хороша новая пьеса древнегреческого драматурга!.. Для меня, твоего художественного руководителя, то не новость. Только что я говорил с Сеновиным!..

И вот что я думаю, зачем нам постоянно репетиции?

– Как зачем?

– Лишь имитация деятельности, дорогая ты моя Котова! – признался Ширмыршлянский, закуривая трубку. – Одна имитация!.. Новых пьес нет!.. Нет новых хороших комедий!..

Чего тогда нам репетировать?

Котова моментально спросила худрука, только потом понимая, что иногда следует и помолчать, когда говоришь с начальством:

– А вы сами когда‑нибудь искали новые пьесы?

– А чего искать того, чего нет?..

– Нет? – несказанно удивилась Котова.

– Нет, нет и еще раз нет! – занервничал Ширмышлянский, чуть хмурясь.

– Как можно заведомо утверждать, что чего‑то нет в природе, не пытаясь даже искать, что хочешь найти? Как в народной сказке: «Ищу, не знаю что, не зная, где»?

Ширмыршлянский пристально посмотрел на Котову, минуту помолчал, потом задумчиво сказал:

– Слушай, а ты бы стала хорошим философом, как погляжу.

– Философом?

– Да, может, тебе работу новую поискать? – с надеждой в голосе спросил Ширмыршлянский.

– Гоните опять меня? – тревожно спросила Котова.

– Что ты!.. Вовсе нет… Так, подумалось что‑то…

– А в Интернете вы искали новые пьесы, если журналы сейчас их не печатают? – поинтересовалась Котова.

– Гм, Интернет? Зачем мне чего‑то там искать? Интернет – всемирная помойка! – ответил неприязненно Ширмыршлянский, закуривая.

– Но…

– Опять ты со мной споришь?

– Нет, а вы же участвуете каждый год в разных театральных конкурсах. Неужели там нет ничего достойного нашего театра?

– Нет, как ни странно.

Котова слегка усмехнулась и заметила:

– Но кто‑то же выигрывает на театральных конкурсах, получаете призы.

– Что этим хочешь сказать? – не понял Ширмыршлянский.

– Если та или иная современная пьеса российского драматурга получила первое или второе место, разве нельзя поставить в нашем театре?

Ширмыршлянский минуту помолчал, потом недовольно воскликнул:

– Зритель и так идет в мой театр!.. Москва все‑таки!.. Приезжих много, они всегда идут в театры, как в музеи. Чего мне эти репетиции проводить, время тратить?

Котова возразила: