Итак, к концу очередного театрального сезона, к самому его закрытию, в творческом коллективе разгорелся скандал. Выяснилось, что директор сдавал в аренду театральный буфет какому-то знакомому предпринимателю. Сам факт аренды не представлял ничего криминального, напротив, это выгодно и разумно. Вот только форма аренды, когда она стала известной, оказалась для коллектива полной неожиданностью, даже шоком. Вместо денежки в общий театральный котёл предприниматель вносил арендную плату весьма специфичным образом: в виде десяти порций пельменей в день лично для директора. Конечно, полуголодным подчинённым это известие, мягко говоря, не понравилось. Договор с предпринимателем на подобных условиях действовал уже более года. За это время на таком количестве пельменей, директор – приятный молодой человек с красивой шевелюрой и густыми пшеничными усами – поднялся, как на дрожжах. Коллеги и прежде зло подшучивали над ним, предполагая, что директор пухнет с голоду, когда все остальные тощают, а уж когда выяснилась вся правда – тут, извините, ни на один роток не накинешь платок.

Дело дошло до городского отдела культуры, который, хорошо поискав, у проштрафившегося директора нашёл ещё кое-какие грешки, потому что директора сразу уволили. Прямо под занавес закрытия сезона. И поэтому сезон закрывали уже без директора.

Ну, знаете, при всём справедливом негодовании, то, что сделал этот симпатичный руководитель с красивой шевелюрой, трудно назвать обогащением. Может, и уволили его только из-за неудобства ситуации. Это ведь даже не воровство, это так… больше стыда, чем выгоды, честное слово.

Руководство культурой города пообещало на собрании коллективу театра подыскать за лето нового директора.

И руководство сдержало слово.

В начале сентября в кабинете директора уже сидел новый человек.

Звали нового человека Вадим Валерьевич Лавронов. На вид лет сорока, чуть выше среднего роста, внешне приятный, стройный, живой. Лицо интеллигентное и без выраженных следов страстей. Работал заместителем директора городской перчаточной фабрики. Предприятие разорилось, закрылось, и он, как прочие товарищи по несчастью, остался без работы. По знакомству, через третьи руки, ему предложили порулить театром, на что он вынужденно согласился, просто потому что других предложений не поступало. От театра Вадим Валерьевич в прежней своей жизни был далёк, искусством не увлекался, на спектакли не ходил и вообще, что такое театр, представлял себе лишь на пальцах.

Год назад от Лавронова ушла жена – нашла себе нового сокола, более удачливого и предприимчивого. Уже не молодая девочка, конечно, могла бы и подумать, прежде чем перелетать в другое гнездо, но открывшиеся реалии новой жизни многим закружили головы и многих обманули. Бог с ней: ушла, так ушла. Сына жаль, сын подросток. Может надломиться ребёнок, глупостей наделать. Соблазнов вокруг столько, что только успевай отмахиваться. Матери не до него, она своей жизнью занимается. Побежала, как девочка, за иллюзиями.

Что говорить, подобный поступок жены наносит сильную психологическую травму брошенному супругу. То, что понижает его самооценку – мало сказать. Это такой удар ниже пояса, после которого нужно долго восстанавливаться, и ещё не факт, что без потерь для здоровья удастся это сделать. Вадим Валерьевич, как и всякий подобный пострадавший, долго находился в глубоком нокауте, переживал и пытался забыться.

Перчаточная фабрика не выдерживала конкуренции с нахлынувшим отовсюду валом колготок, носков, чулок, варежек и прочего дешевого низкокачественного импорта. Случаются в жизни периоды и у человека, и у предприятия, и у государства, когда проблемы набрасываются стаей, как волки: кусают и рвут. А выстоять нужно. И выжить нужно. Ведь какой бы долгой ни была чёрная полоса, жизнь всё равно длиннее. И проблемы-звери когда-то отступят, и залечатся раны, и даже воспоминания сотрутся. Но для этого нужно выдержать бой, силы нужны – и физические, и духовные.