Степан быстро схватил специально приготовленный на этот случай луивиттоновский саквояж из крокодильей кожи с документами, деньгами и ценными вещами и осторожно вышел из квартиры, тихо прикрыв дверь за собой. Он слышал надвигающиеся на него с нижней лестничной площадки голоса полицейских. Сняв мокасины с ног, чтобы не издавать никакого звука, Степан, затаив дыхание, босиком неслышно побежал по лестнице вверх. Для этого случая он все продумал заранее, припас запасной ключ от чердака в сумке для побега. Как агент из американских блокбастеров, наш герой тихо взобрался по чердачной лестнице, открыл люк с заранее смазанной пружиной и вылез на крышу. Лежа на крыше, в эту майскую теплую ночь он дрожал от возбуждения и страха и прислушивался к звукам, доносящимся из подъезда. Ему представлялось, как полицейские допрашивают его соседей и взламывают с понятыми дверь в его квартиру, вызывают подкрепление с собаками, которые скоро ринутся за ним на чердак. Требовалось много усилий воли, чтобы погасить паническую атаку и начать спокойнее наблюдать за полицейской машиной, стоящей без движения около подъезда. Если они пустят на меня собак, я не выдержу – я прыгну вниз с крыши. Отец умрет тут же, узнав о моей гибели! Мама, бедная мама она тоже не переживет такого позора и умрет с горя. Страшно думать об этом. Ведь мать и отец для меня все, что есть в жизни. Как я их подвел! Родители думают, что их сын блистательный актер ведущего театра Москвы, а их сын вор! Вор! Аферист! Мошенник! Это ужасно. Ведь у родителей после моей смерти конфискуют всю их собственность. Я им пересылал ежемесячно деньги на жизнь и лечение отца. Господи, помоги мне! Не дай погубить моих родителей! Никогда тебя ни о чем не просил! Помоги мне! Клянусь, я брошу свои преступные деяния! Буду заниматься благотворительностью. В голове неожиданно зазвучали слова свыше: «О Боге вспомнил, аферюга. Как дурачить людей, так о Боге не вспоминал». Степан встал на колени и, подняв руки к небу, стал шептать: «Господи, помоги! Жаль отца. Он верит в меня. Прости, папа! Я тебя очень люблю, часто разговариваю с тобой во сне. Не сейчас, раньше разговаривал! Сейчас я заслужил только ночные страхи. Зачем я так живу?» Горло перехватил спазм, и Степан громко зарыдал, как ребенок, не думая, что полицейские могут его услышать. Он уже ничего не боялся.

Лежа на крыше и глядя невидящим взглядом в грязное, серое небо Москвы, Степан переосмысливал всю свою жизнь.

В это время в квартире напротив уже два часа кряду полицейские уговаривали мужа соседки прекратить дебош. Затем они все-таки решили забрать упрямого пьяницу в полицейский участок. Опомнившись, жена стала защищать своего мужа и отбивать его от полицейских. И так – по неведомому вечному кругу любви и ненависти – тянулась эта традиционная российская бытовуха, замешанная на странной семейной привязанности, беззаветном пьянстве и отсутствии какой-либо логики в мыслях и делах русских женщин.

Когда полицейские отчаялись и наконец покинули «влюбленную пару», наш герой, проводив безучастным взглядом полицейский наряд, скрывшийся в ночи на машине, продолжал лежать на крыше и смотреть в бесконечность мироздания в наполненном какофонией звуков ночном городе. В эту ночь он очередной раз поклялся себе, отцу, маме и Богу бросить опасные аферы и приступить к честной жизни московского актера. Эта ночь стала началом долгого пути оздоровления нашего героя от его затянувшейся болезни.

* * *

Генерал Ковтун каждый четверг ходил на доклад к генеральному конструктору и рассказывал о ходе расследования этого странного дела. Это жестокое по своей нравственной природе преступление ранило сердце Ивана Тимофеевича инфарктом, от которого он оправлялся с трудом и с неприятными последствиями для здоровья. Он лет на десять постарел, вернувшись из госпиталя, и из крепкого одержимого страстями созидания мужчины превратился в грустного старика. Из всех человеческих чувств самое разрушительное – это предательство и разочарование. Они привносят в жизнь убивающую душу пустоту. И это связано не столько с потерей романтических иллюзий, сколько с убивающим душу ядом циничного обмана.