Степан после таких спектаклей приходил в казенную квартиру, снятую для него театром, и с горя залпом без закуски выпивал подаренную бизнесменом бутылку виски. Затем с горькими мыслями о своей ужасной судьбе наш герой включал медитацию о завтрашнем дне, который обязательно изменит его жизнь, и засыпал в беспамятстве.

Будучи сейчас на репетиции, Степан размышлял о смысле его безрассудной жизни, о Пастернаке, который в отличие от Степана добился-таки любви, пребывая в пермской провинции. Но ни одна из местных девушек не ранила сердце нашего героя. Душа наполнялась обидой и жалостью к себе и такой болезненной безысходностью, что выходом могло быть только самое страшное – закончить бренное существование на этой планете как подобает гениальному актеру, не нашедшему себя в этой жизни. Ведь ему уже скоро исполнится 24 года, а в багаже только пять ролей в провинциальном театре.

Неожиданно на мобильнике высветилось сообщение от мамы «Перезвони срочно».

В ушах больно застучало: «Это отец. Что-то случилось с отцом!» Он чувствовал себя в последнее время плохо и как будто прощался каждый раз, как они разговаривали по телефону…

Показав на телефон режиссеру и сдавив шею руками как знак вынужденного ухода с репетиции, Степан покинул сцену.

Звонить домой было страшно. Хотелось продлить время жизни отца в его сознании хоть на минуту. «Это ужасно, если он ушел и оставил нас всех сиротами». Он был всем. Растерзанное болезнью сердце отца уже три года держало семью в постоянном напряжении.

Непроизвольно руки все же набрали родной номер «Мамуля». Вопреки тревожным ожиданиям Степан услышал очень бодрый и в то же время пронзительно ласковый и родной голос матери:

– Здравствуй, сынок! У меня хорошая весть. Звонил агент Евдокима Привалова, какой-то Ахмед или Махмуд, прости, не расслышала, и сказал, что твой профессор Карп Иванович настоятельно просил Евдокима тебе помочь в поступлении на службу в какой-то московский театр, и Евдоким нашел место. Так что твоя мечта сбывается, сынок. Отец тебе на Ватсап телефон Евдокима переслал. Так что звони, сынок. Ты сам-то здоров? Ты помнишь, что здоровый нищий счастливее больного короля? Береги себя. Храни тебя Господь. Главное, не переживай.

– Все хорошо у меня, как всегда. Как отец, как ты мама? – спросил Степан на автомате, а сам, не слушая ответ матери, судорожно думал о своем: «Вот и московский театр у моих ног! А помогает мне Карп Иванович, которому я так много гадил в жизни, и Евдоким, которого я люто ненавижу. Точно от них такого не ожидал. Прочь дурные мысли. Все сбылось… Я так и знал, что мой час настанет… Но как унизительно, что этот выскочка Евдоким помогает моему восхождению, общаясь со мной через агента Мухамеда-Магомеда…» – Мама. Я сейчас отправлю СМС, чтобы Евдоким звонил мне сам после 19 часов. У меня сейчас генеральная репетиция! – напыщенно-высокомерно произнес Степан, дав понять матери, что спешит и разговор закончен. Он не хотел, чтобы мать почувствовала его радость и восторг от такой вожделенной новости. Степан внушал себе, что все, что происходит с ним, закономерно и Карп Иванович, и Евдоким всего лишь маленькие ничтожные винтики в сложном механизме судьбы и восхождении его гения к высокому пьедесталу успеха. Мать, как всегда, благородно промолчала в ответ на его чванливое хамство и, пожелав удачи, положила трубку.

Степану на секунду стало стыдно перед матерью за наигранную сухость его тона, но он уже научился быстро изгонять это чувство из души. Конечно, он не собирался ждать звонка Евдокима и сам решительно набрал номер, предвкушая с волнением судьбоносный разговор.